Генри Уилл - Золото Маккены

— Я же сказал, мамаша, хватит! Пошли скорее!

— Во! Я была права. Хачита берется за топорище… и вы-ынима-ае-ет!..

— Маль-и-пай, ты как хочешь, а мы удираем!

— Все, слишком поздно. Я так и знала. Когда лезвие входит под таким углом, вытаскивать его нет смысла. Хотя, нет, ошиблась. Миль пердонес, мучачос. Хачита вынимал томагавк не ради Микки Тиббса, а для нас. Он идет!

Маккенна посмотрел через поток и увидел, что Маль-и-пай не ошиблась. Гигант вошел в речушку и пошел вброд: там, где беглецам приходилось плыть или проваливаться с головой, вода доходила апачу до груди. Глаза его были прикованы к зарослям и хаосу скал, в которых исчезли белые и Маль-и-пай; глубоким, низким голосом он напевал жуткую минорную песню.

— Это что, молитва? — тихо спросил Маккенна.

— Никакая не молитва, — ответила Маль-и-пай, — а песня. Ты по идее должен бы ее знать, Голубоглаз. Слова-то понимаешь? Во: «Зас-те, зас-те, зас-те»— снова и снова. Песня смерти.

— Мать! — взмолился Маккенна, оглядывая беспомощную, скрючившуюся на камнях с побелевшим лицом Фрэнчи Стэнтон. — Куда же нам теперь?

— Не знаю. Привела вас сюда, куда дальше, не знаю.

— Хоть нож у тебя остался?

— А черт! Нет. Обронила, когда поднимала твое идиотское ружье.

— Боже! Даже ножа нет!

— Ба! У Эдамса с Дэвидсоном его тоже не было.

— Но у них были ружья!

— Ну, значит у Брюера, когда он карабкался в ту дыру, что над нами,

Она ткнула скрюченными пальцами через плечо на узкий клиф за их спинами, и Маккенна прищурился.

— А-а-а!.. — прошептал он. — Ты имеешь в виду ту расщелину над Наблюдательной Скалой. Брюер спасся именно в ней. Может…

— Хватит болтать — бежим! — шепнула старуха, подбирая юбки, — только не надейся, что нам повезет, как повезло Брюеру. Не забывай, что у Хачиты только с размышлением скверно, зато с томагавком он управляется — любо-дорого посмотреть. Но не нам и не сейчас.

— Давай, Фрэнчи, — сказал Маккенна. — Полезем на ту площадку, на клиф. Наша старушка отыскала укромное местечко для отдыха.

На какое-то мгновение девушка, дрожа, прижалась к шотландцу.

— Прости меня за всю мою дурость, — сказала она. — Я, конечно, постараюсь сделать все возможное, но, по правде сказать, мне до смерти страшно.

— Лезь, — сказал Маккенна, — и молись.

И вот началось восхождение по z-образной тропе. На такие клифы Маккенна взбирался в течение одиннадцати лет, он был закален и полон сил: мужчина в расцвете лет, Фрэнчи, хотя и казалась субтильной, в выносливости могла потягаться с любым мужиком: мускулы ее казались свитыми из стальной проволоки, а страх подгонял не хуже ударов бича. А вот старуха сразу же стала отставать, пыхтеть, где-то все дальше и дальше за их спинами.

Возле Наблюдательного Пункта Маккенна обернулся и увидел скалу на несколько сотен футов вниз. Ему стали видны и Маль-и-пай, и Хачита. Он понимал, что поджидая старуху, не успеет спрятать Фрэнчи в брюеровой расщелине. Как и то, что если придется выбирать, то умрет скво. К счастью, Хачита избавил шотландца от неприятного выбора.

— Старая, — крикнул воин, — тебе нечего опасаться. Не беги. Ведь ты чистокровная индианка. Я не причиню тебе вреда. Подожди. Стой! Не вздумай оказаться рядом с белыми, когда я их поймаю. Пожалуйста, маманя!..

Маккенна увидел, как старая скво остановилась. Она оглянулась на лезущего за ней апача, затем по крутому склону вверх, на карабкающегося Глена Маккенну, и помахала ему рукой.

— Не останавливайся, Голубоглаз. У меня есть право на-вель-кот-ка-эль-кек. Ты знаешь наш закон.

Маккенна знал. Это апачское изречение означало право для безнадежно раненого остаться позади, чтобы задержать врага. По жестким условиям закона, человек, провозглашавший себя исполнителем, заявлял о том, что остается, приказывая товарищам уходить. Конечно, Маль-и-пай не была ранена, но ее старые легкие саднило от нехватки воздуха, а рахитичные ноги дрожали от непомерной усталости. Бородач быстро помахал в ответ.

— Мы поняли тебя, мамаша. Адиос!..

Он полз на четвереньках, спотыкаясь и обдирая руки, но все-таки продвигался вперед: легкие болели, а икры и бедра ныли от нагрузок. Но Фрэнчи ждала его на Наблюдательном Уступе и на первый взгляд казалось, что она в полном порядке. Брюеровская расщелина с ее долгожданной спасительной темнотой лежала за следующим поворотом z-образной тропы.

— Старуха осталась, чтобы отвлечь Хачиту, — задыхаясь, объяснил шотландец девушке. — Ей ничего не грозит.