Владимир Романовский - Леротикь

А ведь они это уже обсуждали. Она не поддержала его, но и не сильно протестовала. Она только, вроде бы, упомянула о реакции детей. Что-то такое сказала…

Музыкант вставил обойму, положил пистолет в карман, и спустился в холл. Дворецкий его отца, психологический близнец дворецкого дома Уолшей, спросил, не может ли чем-нибудь помочь.

– Мне – нет, – ответил Музыкант.

Грянули два выстрела подряд.

Тело нашли только утром. Семейный доктор заполнил все нужные бумаги. Инсульт.

Семейный адвокат нанес краткий, деловой визит.

Некролог. Не обо всяком убийстве следует писать в газете.

Инспектор Роберт Кинг, навещавший в тот вечер свою любовницу, жившую в здании напротив особняка, слышал выстрелы. Опыт подсказал ему, что это действительно пистолетные выстрелы, а не пластиковый мешок с бельем, хлопнувшийся с третьего этажа на влажный тротуар. Он стоял у окна и смотрел на особняки напротив, чья архитектура безусловно относилась к Бель Эпокь. Известняк и мрамор. Ионические колонны. Пилястры. Сегментированные фронтоны.

Спустя несколько минут Кинг отметил, что ни полицейских машин, ни карет скорой помощи нигде не видно, и люди не бегают туда-сюда по улице в панике, не кричат нечленораздельно. Прочтя через два дня некролог в одной из ежедневных газет, он вспомнил этот вечер и связал два события.

Теоретически, возможность убийства Старика Уолша была сама по себе – событием национального значения. Роберт Кинг доложил о своих наблюдениях и умозаключениях своему начальнику. Начальник пожал плечами.

Роберт Кинг решил самолично разобраться с этим делом. Хотя бы поверхностно. Когда-то давно Старик Уолш был другом его отца.

Прошла неделя.

Живая Легенда – такое было у этого человека прозвище. Он прибыл в город, и его приветствовали фанфары и энтузиазм журналистов. Три длинных лимузина перевезли его и его телохранителей через мост Трайборо, а затем – вниз по Пятой, к Донне Брадли – большому, начала двадцатого века постройки, отелю в нескольких кварталах к северу от Плазы. Номер, зарезервированный для него, тщательно убрали, проветрили, проверили на наличие презервативов, оставленных персоналом отеля, и украсили свежесрезанными цветами. Внизу, в легендарной кухне отеля, шеф-повар превзошел самого себя, приготовляя роскошный ассортимент яств, который впоследствии был полностью съеден телохранителями. Сам великий человек находился в одной из своих «ореховых» стадий, т. е. ел только орехи. Иногда такие стадии длились неделями. Различные средней руки модельеры и дизайнеры интерьеров зарезервировали номера в Донне Брадли в надежде на случайную встречу с Живой Легендой в коридоре.

Ему было за шестьдесят, и последнему его интернациональному успеху недавно исполнилось двадцать лет (несколько жеманный французский фильм, о котором многие до сих пор говорили, что, мол, он их поразил, поразил). Иногда он появлялся в эпизодических ролях, напоминая о себе, и в связи с этим доход его оставался постоянным. Некогда низкорослый, плотно сбитый и экзотично привлекательный (больше в средиземноморском, чем в американском, смысле), нынче он был низкорослый, жирный, и отрешенно-скучающий, но те, кто помнил его фильмы, все еще видели в нем того – молодого, развратного, непоседливого и загадочного.

Телохранители вошли в номер, а несколько минут спустя снова вышли, глупо ухмыляясь гладко выбритыми лицами. Не обратив внимания на загадочные эти ухмылки, Живая Легенда вошел и прикрыл за собой дверь. Было очень темно. Живая Легенда нащупал пухлой рукой выключатель. Хелен, нога на ногу, руки на ручках антикварного кресла, улыбнулась солнечной улыбкой. Нервно кашлянув, сказала,

– Здравствуй, дорогой.

– Здравствуй, – ответил, подумав, Живая Легенда.

И продолжал на нее смотреть бесстрастно. Он часто удивлял многих, вспоминая неожиданно их имена, именно в тот момент, когда они собирались его осторожно упрекнуть в том, что он их забыл. Этот контраст между кажущейся тупостью и замедленностью и внезапными проявлениями ясности ума создавали иллюзию скрытых недюжинных умственных возможностей.

А затем оказалось, что в номере есть еще один гость. Он сделал движение, и его заметили. Был он высок, мускулист, смугл, и обаятелен. На нем был дорогой, не очень элегантный итальянский костюм.

Живая Легенда посмотрел на гостя тупо.

– Здравствуй, Франк, – сказал он без интонации.

Хелен снова улыбнулась, не очень уверенно на этот раз.