Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

Так может... у нее начались первые месячные? И она... на нее подействовало? Нет, нет! Это значит, что... что она должна была получить сигнал, ведь не на ровном месте это происходит?

Может, ей просто плохо, а может... эта хриплая скотина обманывает?

Мир стал медленно качаться из стороны в сторону.

После того как взорвалась высотка, Юрец разглядывал мой блокнот. Сказал, что я нарисовал все так, как и было. То есть предвидел, якобы. Я только рукой махнул. Тогда он стал уверять, что «Дурунен» снилась ему, и выглядит она ровно так, как на рисунке.

Я сказал, что она выглядит так потому, что он уже видел рисунок. Тогда Юрец стал уверять, что в ночь перед Импульсом она ему тоже снилась. И Рифат еще стал поддакивать, что мол, так и есть, что я предсказатель. Тогда фиг знает, что могут обозначать мосты из живых людей и младенец-из-чрева-матери. Они что, тоже где-то существуют?

Но теперь я вдруг отчетливо вспомнил лицо девушки из сна. Второй - она сняла капюшон вслед за моей Аней.

Она действительно походила на «Дурунен».

Все это пронеслось в голове за секунду. Я больше никогда не поцелую Олю. Никогда она больше не будет мне улыбаться, и никогда не возьмет за руку.

И никогда больше не скажет, что ей щёкотно.

Я бросился на Архипа, сквозь красную пелену. Открывались и закрывались рты, медленно, а мои кулаки летели в эти рты, в глупо моргающие глаза, а чужие зубы царапали костяшки.

После мир взорвался яркими огоньками звезд.

- Почему мы должны вам верить?!

- Не ори, - Архип потер синяк, заскрипела щетина под шершавой ладонью. - Мало, что ли, кулаками махал? Толку энергию тратить. Вы справитесь.

- Зато я нихрена не верю тебе! Почему без оружия? - вопрошал я. - И вообще, в чем смысл?! Вам же... ваш главный...

- Забудь, - оборвал Архип. - Главный здесь покуда я. Поэтому вы должны все хорошенечко разузнать, - он недобро улыбнулся. - Тогда и вернетесь. Девку мы не тронем, если тебя это так волнует. Она нужна главному.

- Но они... убьют нас! - воскликнул я. Архип снова поскреб щетину. Несколько бойцов посмеивались в сторонке. Деревья перешептывались чуть вдалеке, а солнце лениво пересекало небосвод. Ослепительное великолепие, и каждый день нынче контрастирует с происходящими событиями, как красота космоса с его безжизненностью.

Лучше дня, чтоб пойти на верную смерть, не найдешь.

Архип вел нас за ворота. «Городок» опоясывает забор с колючей проволокой. Ворота металлические, КПП - два бойца с собаками. А так, по виду - это бывшая городская больница.

- Идете, узнаете все и возвращаетесь. Если вас не будет больше двух суток, мы убьем вашего дружка. На него директив не приходило, а у нас, как вы догадываетесь, не так много жратвы.

- Консервированной фасоли, от которой рвет пукан у вас в достатке, - заметил я.

Уже успокоился и понял, что спорить с мелким царьком, вооруженным «калашниковым» смысла нет.

Да и вообще, есть ли теперь смысл оставаться здесь? Если Оля...

Но меня грела мысль, что с ней все будет нормально. Все нормально, потому что сам я толком ничего не видел. Точнее, видел, но... это же временно. И вообще, никто не знает механизмы. Может, пройдет пара дней, неделя - и все изменится. Оля УЖЕ не такая, как остальные, в первые дни - и надежде этого достаточно.

Только сейчас пришло осознание, того, ЧТО я на самом деле утратил. Аню, маму и близких я вроде как не терял, только предполагал, что их теперь нет.

С Олей история другая. Вот же хренота!..

Ворота скрипели, их открывал тот прыщавый паренек. Рифат с угрюмой сосредоточенностью пнул камешек и тот поскакал по пыли. Кпп-шники лениво оглядывали нас, поблескивая дулами автоматов.

- Нож я вам дал. Этого должно хватить, - ухмыльнулся Архипю

Ворота с лязгом захлопнулись, и я понял, что нас послали на верную смерть.

Разузнать что-то в лагере женщин!

Нас просто разорвут в клочки.

По инерции мы с Рифатом шли молча. Я вспоминал крики Оли. Она плакала, подвывала, билась в дверь, и мои попытки успокоить ее - что-то там начал говорить, просить, - остались без внимания. Форменная истерика.

Неокрепшая психика пластична.

Обнять Олю, прижать к себе, поцеловать. Я жалел, что нам тогда не удалось довести начатое до конца, жалел и одновременно называл себя скотиной и сволочью, что думаю об этом. Была бы Оля сейчас со мной, как обычно...

- Мы свалим. К чертовой матери эту их общину! - воскликнул Рифат. - Два типа прямо так смотрели, смотрели... И этот прыщавый... подошел и говорит: «Не хочешь празвлечься?». Так и сказал. И еще взгляд прячет, как телка какая-нибудь бесстыжая. А потом рукой потянулся НУ ПРЯМО ТУДА! Я двинул ему в рожу, - Рифат сплюнул.