Павел Давыденко - Матриархия (СИ)

Айзек подошел почти вплотную, к одной из телок. Похожа на ту, из подьезда.

Они все похожи, если начистоту. Мужчины - его люди, преданные солдаты - скрылись в городе, а женщины все стояли, не мигая даже как будто.

Вот одна, костлявая. Из приоткрытого рта красотки несло гнилой рыбой водорослями. Морская капуста? Может быть. Гребешки? Вполне.

(проткни меня)

Десны черные, а зубы с коричневым налетом. Ресницы оплавлены. Рот искусанный, широкий, как у ляушки, и с трещинками в уголках. Как будто она хотела проглотить кусок побольше. Рядом стоит толстуха. От виска у нее оторвана прядь волос, болтается на тонкой кожице, и сквозь подсохшую корочку проглядывает желтоватая кость черепа.

- Вы не возражаете, если я пройду? - спросил Айзек. Голос не отказал ему: хоть сейчас на сцену.

Если женщины и возражали, то ни единого знака не подали. Айзек вновь вырвал бомбу из чавкающего поля и...

(проткни меня протни прошу ты хочешь)

...протиснулся между валиком жира толстухи и костлявым бедром вонючки. Твари даже бровью не повели. Может, подождут, а потом накинутся? Айзек знал только то, что надо идти дальше, в любом случае.

Все тяжелее и тяжелее с каждым шагом. В воздухе что-то вроде тончайшей паутины, прочной как проволока. Она цепляется за кожу, за одежду.

Вот уже и поле закончилось. Айзек обернулся: толстуха с подружкой так и стоят, взявшись за руки. Уголки его губ тронула привычная, легкая улыбка.

Пока везет, как всегда.

***

Черный поток выбил двери. Я цеплялся ногтями за трещины в полу, чтоб не смыло, в ушах стояла вода и еще что-то нашептывали голоса, звали по имени.

Королевы нигде нет. Она убралась? Может, достал ее хорошенько? Тогда... почему я не помню, что произошло? Что я там нарисовал? Знание ускользало, ускользало и с каждым мгновением становилось все более призрачным и затухало, как яркий некогда сон.

Что там Веня говорил насчет Горгоны?..

Вода ушла, а пятна остались. Под ногами хрустят осколки, рана на плече саднит, как будто щелочью полоскал. Решил не рассматривать ее толком. Странно, что рана почти не болит.

Разноголосая муть в голове смолкла. Свечи теперь не горят, и огней на потолке тоже нет. Залу заливал тусклый свет: окна-то откуда взялись?.. На полу, среди осколков, лежало скинутое Королевой платье.

Я побрел к дверям, припадая на левую ногу. Дышать старался поверхностно, а то когда вдыхал поглубже, что-то сразу кололо бок изнутри. Возможно, сломанное ребро.

Я закашлялся, и согнулся пополам. Отхаркнул тошнотворный сгусток, вроде пучка волос, переплетенного водорослями.

Тут же напал озноб. Я передернулся и побрел к выходу.

Зала тусклая, пустая, как выщербленный, давно заброшенный бассейн, из которого не до конца спустили воду.

Вышел на лестницу. Теперь надо вниз... Как он там меня вел, фанат «Нирваны»?

Мимо проплыл желтый смайлик с глазами-крестиками, с футболки того толстяка. Сейчас я выгляжу примерно так, наверное.

Опять потянуло блевать, но я подавил рвотные позывы. Нужно найти Вениамина и Ритку да и валить отсюда, неохота ничего осмысливать.

Винтовая лестница, бесконечные ступеньки. Или я вообще иду на одном месте? Как на эскалаторе.

Ступеньки закончились, и я хватился за стену. Холодная, шершавая. Хорошо, что не влажная. Надоела сырость. Постою тут немного, приду в себя...

Вот снова иду, шатаясь и покашливая. В легких все еще вода, точнее, те самые чернила.

Что это за здание вообще?

Почему-то думаю сначала о храме. Потом на ум приходит детский сад. Правда, в последних не бывает винтовых лестниц и таких цементных камер, в которых нас держали.

- Помоги! - под ноги мне бросился жирдяй, с красными пятнами поверх смайла. - ПОМОГИТЕ МНЕ!

Он шарил по полу, в двух метрах от моих ног. Пальцы танцуют, дрожат по грязному полу, вот они прикоснулись к ступне, и я отдернул ногу.

- ПОМОГИ! - Он посмотрел вверх и я содрогнулся. Тут же липкий шарф стянул горло. Меня не должно тошнить от такого, многого ведь насмотрелся.

Бордовые глазницы, будто ложкой выскоблены. На щеках разводы крови, пополам с грязью. Губы у толстяка дрожат, и он вслепую тянет ко мне руки. Точнее, чуть в сторону.

- Ничего не вижу... ПОМОГИТЕ!

- У тебя есть ключи? - я сам не понял, когда схватил его за воротник. Смайлик скривил в усмешке рот, а толстяк зарыдал. Из носа то и дело выползала сопля, и он втягивал ее обратно. - КЛЮЧИ ГДЕ? БЫСТРО!

- Помоги мне, - он вцепился мне в плечи грязными, скрючившимися пальцами, затрясся пуще прежнего. Да я и сам задрожал, от омерзения. Майка жирдяя чуть задралась, и я увидел связку на поясе, грубое кольцо с ключами.