Олег Быстров - Зрячий (СИ)

Оно жило своей потайной жизнью: чуть вздрагивало, трепетало и в то же время – я уверен! – было плотным и жестким, с бритвенно острым краем.

Я вскочил и кинулся к выходу, точнее, попытался это сделать, потому что крыло крутнулось на месте и спикировало в мою сторону. Острие нацелилось прямо в грудь, и мне с трудом удалось отскочить. Путь наружу оказался отрезан необычным, но грозным противником. Свободного пространства передо мною осталось примерно пять на пять метров. Рядом возвышалась стойка с мечами...

Крыло совершило в воздухе крутой пируэт, зацепив стену – брызгами полетела штукатурка, на беленой поверхности осталась глубокая борозда. Противник замер, готовясь к новой атаке.

Что же это творится, а?! Неведомый враг настигает меня повсюду – ввергает в гущу кровавой драки, превращая безобидных обывателей в бездушных убийц, машет над головой своими отточенными крыльями, гоняет меня, как мышь по углам! А я – мне так и бегать, спасая свою шкуру?! Нет уж, я не позволю прикончить меня хладнокровно и безнаказанно!

Страх пропал, появилась ярость.

Одним прыжком достиг я стойки с мечами и ухватил первое, что попало под руку. Им оказался двуручный фламберг – пятикилограммовый гигант с волнистым клинком до полутора метров. Таким можно пользоваться как увесистой дубиной.

Крыло шевельнулось, встало вертикально и теперь походило на нож громадной гильотины. А дальше – представьте себе исполинского повара, шинкующего колоссальным ножом невидимую гигантскую морковь! Точно такими же невероятно быстрыми рубящими движениями крыло-гильотина начало нарезать воздух от потолка до пола, неумолимо приближаясь ко мне.

Я попытался найти зазор в этом дьявольском движении – тщетно! Крыло занимало все пространство от стены до стены! Путь к бегству был отрезан...

Я стоял, выставив вперед двуручник, и понимал, что осталось только драться. Из чего состоит крыло? поддастся ли оно металлу? – этого я не знал, но выбирать не приходилось. И в миг, когда колоссальное лезвие приблизилось вплотную и начало падать, я качнул тело и рубанул по кругу, встретив опасную диковину мощным – по диагонали снизу вверх – ударом!

Клинок врезался на противоходе в темную клубящуюся ткань, брызнули алые искры, и в следующий миг крыло смялось, потеряло форму и утратило упругость. А вместе с этим и опасность.

Как раненое животное, чуть ли не поскуливая, оно отскочило к дальней стене. Ага! Не нравится?! Попробовало моего меча?!

Но сражение еще не закончилось. В следующий неуловимый для глаза миг крыло восстановило форму, налилось пружинной силой и стало на бок, напоминая теперь острие ножа. А еще через мгновение этот гигантский нож стремительно двинулся в мою сторону...

Сомнений, что противник способен легко рассечь мое тело, не оставалось ни малейших! В последнюю секунду я отступил с линии атаки, сильным ударом погрузил клинок в клубящуюся черную ткань почти по гарду и вцепился в рукоять, почти повис на ней, удерживая меч. Крыло продолжало двигаться, вспарывая самому себе – так и хочется сказать «брюхо», но нет брюха у крыла! – что? – эту самую ткань, плоть, черный как сажа туман, из которого состояло...

Опять летели фейерверком алые искры, я изо всех сил держал двуручник в прежнем положении, и крыло сдалось. Оно не распалось, как я ожидал, а снова скомкалось. Как бы свернулось. Крутнулось волчком и исчезло с легким хлопком.

Я стоял, тяжело дыша, посреди пустого музейного зала, сжимая в руках огромный меч с изогнутым, как змея, клинком. Было совершенно тихо, и я силился понять – может, всё здесь произошедшее мне привиделось? Может, я задремал в уютном кресле и утомленный мозг породил образ врага и сцену боя?

Вот только в воздухе остался неприятный запах плесени и влажной земли, а на стене зала – глубокая царапина, след первой атаки.

Я едва успел вставить меч в стойку, как вошла служительница.

– Вы закончили, господин? Подошло время закрывать музей...

– Да, благодарю вас, мне действительно пора уходить, – промолвил я, с трудом выравнивая дыхание.

Ноги едва держали меня, но, покидая зал, я сумел спросить почти обычным голосом:

– А что это за свежая царапина на стене?

– Царапина? – удивленно откликнулась женщина. – Недавно меняли стеллажи и стойки. Наверное, повредили рабочие… Обязательно скажу младшему смотрителю, чтобы заделал.

Я кивнул и покинул здание.

Всего лишь проулок отделял Музей древностей от проспекта Свершений. Я вышел на залитый огнями простор. Солнце село, и здесь начиналась бурная вечерняя жизнь: ярко горели электрические фонари, мерцали красочные витрины дорогих ресторанов, модных кафе и казино. Распахивались двери заведений, впуская хорошо одетых мужчин и женщин – степенных и вальяжных, веселых и беспечных. Отовсюду доносились музыка и смех.