Олег Быстров - Зрячий (СИ)

Спустя пять минут мы выловили в кустах обезумевшего от страха кучера. Тот, заикаясь и стуча зубами, поведал нам, как был нанят неким прилично одетым господином, внешности которого он не запомнил. Как ждал сего господина недалеко от цирка – тот заплатил вперед и сполна, а по прошествии времени вернулся и велел гнать, потому что его преследуют грабители.

Сам господин выскочил из кареты сразу после ручья, наказав ему, кучеру, гнать что есть мочи, так как преследователи, если догонят, не пощадят. Закончил бедняга слезной просьбой сохранить ему жизнь, ссылаясь на троих малых детей и больную жену...

* * *

Первый раунд мы проиграли. Маньяк запугал кучера и заставил нас гнаться за пустой каретой, а сам в это время растворился в неизвестном направлении. Что ж, надо было возвращаться в отделение. Не скажу, что мне этого хотелось после всех приключений. Я представил, какие вопросы посыплются со стороны директора. Похоже, Ева думала о том же.

При помощи кучера мы вытащили авто. Тот, уяснив, что опасность ему не грозит и мы не душегубы, а служащие солидного учреждения, немного успокоился и тут же попытался стребовать с нас компенсации за лошадей, которых теперь якобы не отыскать, за поломанную карету, которую не починить, и за моральный ущерб. В ответ плут удостоился такой тирады от госпожи эксперта, что враз поскучнел и об исках более не заикался.

Так мы и уехали, провожаемые его тоскливыми взглядами и плаксивыми стенаниями, пообещав прислать помощь из ближайшего полицейского участка.

Кабриолет, подозрительно поскрипывая и постукивая на каждой кочке, доставил нас к особняку. Так мы и явились в Агентство: покрытые с ног до головы толстым слоем пыли и грязи. Камзол Евы утратил свой первоначальный цвет и выглядел теперь однородно серым, пышный хвост волос превратился в жалкую кисточку, и только глаза горели на перепачканном лице неукротимым огнем.

Я пребывал всё в той же кожаной жилетке, которую дал мне Рубец, в наплечниках и наколенниках. Перчатки куда-то пропали, и я совершенно не мог вспомнить куда. Волосы стояли колтуном, и вдобавок к дорожной грязи весь я был покрыт бурыми пятнами самого неприятного вида.

В Агентстве нас ждали. В приемной снова дежурила Лили, она попыталась нам улыбнуться, улыбка получилась жалкой, и девушка сразу же попросила подниматься наверх, к господину директору. В директорском кабинете, помимо господина Аусбиндера, находились агент Серый, расположившийся у окна с независимым видом, и статный седой полицейский с полковничьими погонами, нервно мерявший шагами комнату.

Директор сидел за столом. Он оценил наш внешний вид покачиванием головы и жестом пригласил садиться. Полицейский тут же подошел и замер в шаге от нас, вытянувшись в струну и вздернув подбородок. Агент отвернулся и стал смотреть в окно.

– Не знаю, будет ли для вас новостью, оператор, – начал господин директор, обращаясь ко мне и будто не замечая до поры Еву Марию, – что в районе заброшенного цирка в Предместье обнаружены тридцать два мертвых тела. Сейчас туда направлены все мобильные силы Криминальной и Тайной полиции. Господин начальник Крипо, полковник Штотц, – жест холеной кисти в сторону седого полицейского, – поедет туда тотчас же после ваших объяснений. Мы слушаем вас...

– Сегодня с десяти утра, – ровным голосом начал я, – на арене старого цирка поводилась встреча сообществ исторического фехтования «Спата» и «Елмань». Я участвовал в качестве приглашенного... – и без выводов и ненужных подробностей изложил суть событий, ровно до того места, когда за мной погнался старшина.

Полицейский полковник кивал. Не знаю, насколько его удовлетворил мой рассказ, но свое место в расследовании он, определенно, знал и что в государственные секреты его не пустят, тоже понимал. Главный полицейский произнес короткую, но прочувствованную речь о распоясавшихся хулиганах, взявших моду махать мечами, уточнив, что, мол, и на них найдется управа. С чем и откланялся: «Извините, господа, я должен лично руководить работой своих людей!»

Мы не возражали. Напоследок полковник напомнил, что позже мне придется дать подробные показания полицейским дознавателям. Что ж, мне не привыкать...

Как только дверь за ним затворилась и в комнате остались лишь посвященные, господин Аусбиндер дал волю чувствам:

– Какого черта, Мартин! Я же вам говорил, да что говорил – приказывал: работать с архивами, документами, учеными мужами. Кто просил вас лезть на рожон, размахивать саблей и рисковать порученным делом?