Поющий на рассвете (СИ)

— А ты будешь танцевать для меня, лис?

— А я буду танцевать только для тебя, — улыбнулся тот.

— Почему? — тупо спросил минотавр. — Я же не особенный.

— Глупенький мой рогатик, — рассмеялся китсунэ, но, как всегда, ничего больше не сказал, только погладил жесткую курчавую гриву Менедема. — Собираемся после занятий в холле первого учебного корпуса.

— Хорошо. Мне надо что-то принести или купить к празднику?

— Я договорился, что каждый из гостей принесет что-то из пищи родного мира. Поэтому мне стоит поторопиться, чтобы успеть приготовить свое любимое блюдо, — лукаво подмигнул Идзуо. — Увидимся после занятий, Менедем.

— Хорошо… Так мне ничего не надо делать?

— Наслаждаться!

Китсунэ уже умчался, только хвост мелькнул, а Менедем еще пару минут стоял, изображая статую, и думал. Что он вообще делает? Зачем согласился? Так ничего не придумав, он побрел к домику. Конечно, просто так сидеть он не стал, сгонял одного из духов на местный рынок «Двенадцати порталов», куда привозили все, что только было возможно протащить через портал, из всех миров. Их было на самом деле больше, но название не меняли уже пару веков, и все привыкли. Он же хозяин дома, а какой же хозяин оставит гостей голодными, без сытного стола и радушных объятий? Будет все — и фрукты, которые любят близнецы Талион и Гиперис, тоже минотавры, и запеченная с чесноком и травами кабанятина для Витольда, и сладости для Фламены, и ореховые булочки для Морганис. А китсунэ, кажется, любят рыбу и птицу? Знать бы, что именно готовит Идзуо… Ну, много — не мало, пусть будет еще рыба.

Он едва-едва успел приготовить все необходимое, чтобы встретить гостей, как полагается: невысокий стол, за которым полагалось сидеть на пышных подушках, чаши для омовения рук, кратеры для вина. Раз уж это его пир, то пусть все будет в традиции его мира, а минотавры не пользовались приборами, предпочитая есть руками или пить из пиал.

— Рогатик, мы пришли! А ты готов? — весело воскликнул Идзуо.

Менедем поспешил открыть двери, приветствуя друзей.

— Мой дом открыт для вас, — проговорил он ритуальную фразу.

И они все хлынули в его дом, шумные и веселые. Скромно себя вел лишь Леонт, улыбаясь застенчиво, еле-еле продвигаясь в дом. Идзуо подтолкнул его:

— Не пугайся, пернатенький, здесь тебя никто не обидит.

— Ага, — Менедем сгреб сирина, посадил на сгиб руки.

Леонт терялся в чувствах, в эмоциях. С одной стороны, ему было страшно: он впервые за два года в академии куда-то пришел, где будут веселиться и общаться. С другой, Идзуо и Менедем пообещали ему защиту и уже доказали, что могут защитить его. Однако… кто защитит глупого сирина от них, случись что? А он уже видел амфоры и кувшины с вином на столе.

— Тебе налить чего-нибудь? — спросил минотавр. — Можем и разбавить.

— Я-а-а… я никогда раньше не пил вина, — растерянно сказал Леонт.

— Тогда я налью тебе немного кносского и разведу родниковой водой.

На это Леонт согласился, решив, что будет растягивать это вино как можно дольше.

Наконец, все расположились за столом: как сказал Менедем, он не может заставлять гостей танцевать и веселиться на пустой живот. Каждый принес понемногу, но стол ломился от блюд, и минотавр был горд собой: все было так, как это принято у него на родине. Горящие глаза близнецов это подтверждали. Все они соскучились здесь. Но, если Талион и Гиперис могли уехать на каникулы домой, то Менедем был лишен и этой привилегии. Десять лет он в глаза не видел ни мать, ни родной остров.

— У вас отличный праздник, — вежливо сказали оба китсунэ, улыбаясь.

Вернее, говорил один парнишка, девушка молчала, улыбалась и старалась не поднимать глаз. На этот вечер все пришли в тех одеждах, что были приняты у них, и минотавры щеголяли почти обнаженными телами, прикрытыми мягкими складками коротких, до середины бедра, туник ярких цветов, Витольд — кожаными штанами и расшитой жемчугом рубахой, Фламена — ярко-желтым пышным платьем и кружевами, Морганис — почти такой же туникой, как у минотавров, но более скромной — до пят, и покрытой сверху клетчатой шалью. Киоши и Аяно были в своих привычных одеяниях, многослойных, со странными рукавами, широкими поясами и прочими атрибутами. Менедем углядел на них беленькие носочки и усмехнулся: смотрелось обворожительно. Сирин тоже блистал, рискнув надеть самое красивое, что у него было: темно-зеленый, с синими и изумрудными искрами, наряд был расшит золотыми цветами и птицами.