Яна Поль - Проклятый

Она ответила не сразу.

— Он становится куда более опасным, когда не знает, что ему делать.

— 35 —

1331 год

Трансильвания.

Тело затекло от долгого пребывания в одной позе. Серебряный ошейник ледяной удавкой сдавливал горло, но Гаррет не шевелился. Положив руки на колени, он старался не греметь цепями.

Артур спал. Бледный и истощенный, во сне он выглядел еще моложе. Совсем мальчишка. Глядя на него, Гаррет чувствовал растерянность, горечь и... сожаление. Внешне юноша больше походил на отца, чем на мать — русоволосую красавицу. Одна только мысль о том, что Артур — сын его любимой Амелии, сводила с ума. И потому долго находиться в тишине и полном молчании проклятому было в тягость. Воспоминания брали верх над разумом, доводя до изнеможения. Принц почти не говорил с ним. Только наблюдал исподлобья. Маккивер не сомневался, что если бы не кандалы, Рималли непременно пустил бы в ход магию. Пожалуй, так было бы даже лучше. Для них обоих.

Чтобы отвлечься, Гаррет изучал головорезов, скрутивших его. Ловчие. Бывшие инквизиторы, которым пришлась не по нутру новая политика. Он знавал таких. Вместе с наемниками сам прибыл в Валахию, чтобы вступить в армию князя Басараба. Они умели только убивать и тратить заработанное жалованье на дешевых трактирных шлюх и гадкую бормотуху.

Таким был и тот бородатый ублюдок, прибравший к рукам меч Гаррета, как трофей. Его звали Сарид. Внешне он походил на огромного медведя, неуклюжего и неповоротливого увальня, но только на первый взгляд. Гора мышц таила немалую силу, недооценивать которую было глупо.

Но больше всех проклятого интересовал главарь этой шайки.

— Мое имя Рикон. Я бастард Олбина Редмонда, — представился он давеча на очередном привале.

Последние двадцать лет имя Олбина вызывало у Гаррета оскомину. Глава Ордена спал и видел, как приговаривает проклятого к казни. Маккивер давно сбился со счету, скольких инквизиторов он зарубил, а скольких изодрал в клочья, испробовав их кровь на вкус.

— Отец не погладит тебя по голове, если узнает как ты обходишься с принцем, — Гаррет кивнул в сторону Артура, делавшего вид, что ему совершенно безразлична их беседа.

— Плевать на отца! Старый маразматик забыл, ради чего жили его предки. Забыл истинные цели и сел за стол переговоров с теми, кого надлежит убивать.

— Тогда почему не убьете пленника?

— Живой он куда ценнее, чем мертвый. Мне и моим людям нужно на что-то жить, — признание далось ему нелегко.

— Теперь твои ребята могут рассчитывать на безбедную старость, — Маккивер неосознанно потер плечо, где едва зарубцевался шрам. Магические оковы замедляли исцеление и доставляли массу неудобств.

Цена за голову последнего проклятого куда выше, чем выкуп за наследного принца. Гаррет искренне недоумевал, почему его не обезглавили, когда была такая возможность. Судя по всему, Рикон рассчитывал выручить больше за живого Зверя. На показательной казни Маккивера захочет побывать каждый представитель магического общества.

Он узнал, что пленников ловчие передадут королю у руин Сармизегетузы [17] Сармизегетуза — главный военный, религиозный и политический центр независимой доримской Дакии, резиденция дакийских царей. Была разрушена римскими войсками в ходе дакийских войн. Находилась в горах Орэштие на юго-западе Трансильвании, на холме Грэдиштя-Мунчелулуй (Румыния) . . Рималли лично прибудет за своим единственным внуком и наследником. Путь был неблизким и изнуряющим. Отряд двигался на юго-запад Трансильвании к горам Орэштие. Дни, проведенные в подпрыгивающей на каждом камне повозке, отвратительная еда и бессонные ночи, сказывались на нем не лучшим образом. Скованный и запертый в клетку Зверь желал вырваться на свободу. Впервые за долгое время Маккивер не хотел сдерживать живущего внутри монстра. Воображение рисовало картины кровавой расправы над Риконом и недоинквизиторами, и раз за разом они были все ярче. Угнетала и немногословность принца.

Наконец Гаррет не выдержал:

— Я любил Амелию, — глухо произнес ликан. — Она была для меня всем.

— Замолчи! Не смей говорить о ней! — Артур с ненавистью уставился на него.

— Я действительно виноват, — продолжил Гаррет. — Виноват, что думал только о себе. Но любовь застилала мне взор.

События того дня были кошмаром, который преследовал его на каждом шагу. Не раз Маккивер думал о том, что лучше бы заклятие Арчибальда достигло своей цели. Так было бы правильно, а Амелия осталась бы невредима.