Почему я ненавижу фанфики (СИ)

— Я тебе сейчас эту схему в задницу засуну, понял?

— Ладно-ладно, амплитуда тока…

— Всё просто — та же электротехника, только с полупроводником. Если найдем амплитуду коллекторного тока, мы можем выяснить ток в рабочей точке. Вот тут, — я ткнул в несчастный лист. — Ток покоя. А дальше напряжение. Чем у нас там полупроводники характеризуются? Помнишь?

— Туда дуй… обратно хуй…

— Ага, плюс, срезают часть амплитуды, не пропуская больше возможного значения.

— Объясни попроще?

— Вот если ты, к примеру, диод… ты можешь сожрать три сосиски за раз.

— Я могу пять.

— Не суть! Если тебе суют десять, не сожрешь. И человеческий организм в нормальном режиме устроен так, что ты не дашь сосискам пойти обратным путем.

— Иу. Но аналогия неплохая, — похвалил Данька, подставив мне под руку тарелку с печеньками, видимо, пытаясь деморализировать. И потянулся навстречу, чтобы приобнять, но был остановлен безжалостным тычком карандаша в щеку.

— Ладно, давай какую-нибудь награду придумаем… типа… одна полностью разобранная формула — один поцелуй.

Даня оживился.

— Это дрессировка!

— А что ещё с тобой делать, горюшко? — я взял с тарелки печенье.

— Давай так — одна разобранная формула и поцелуй куда угодно? — недобрый блеск в его глазах мне не понравился. Ой как не понравился, но я был уверен, что за сегодня мы не осилим и половину. А значит, не больше трех-четырёх поцелуев.

Что может пойти не так?

Язык мой — враг мой номер один. Враг среди врагов.

Вот о чем я думал, опускаясь перед Данькой на колени, на полном серьезе готовый упасть в обморок.

— Не дрейфь, учитель, сам же предложил, — потешался Новиков, приглашающе приспуская шорты.

Поцелуй был предназначен «вершине блядской дорожки», которая как назло начиналась значительно ниже пупка.

Что, кстати, было необычно для парня и…

— Блядь, — прошипел я, краснея, как кельт под палящим египетским солнцем. — Какой же ты гондон.

Есть такая поговорка, типа, быстрее начнешь — быстрее закончишь. Так вот…

Это не про меня.

Я испытывал к этому блядски интересному телу вполне осознанное влечение, а потому, стоило мне почувствовать лёгкое напряжение мышц живота губами, ни о каком курсаче я думать уже не мог.

И потому на свою несчастную попал в затруднительное положение — я был ужасно смущён и зверски взбудоражен одновременно. И не хотелось мне «быстрее закончить».

— Блэкджек? — упавшим голосом позвал Даня.

— М? — промычал я, проходясь кончиком языка по солоноватой коже.

— Ты чего творишь?

Даня сбежал к своему рабочему столу. Видок у него был тот ещё — весьма и весьма провокационно-ошарашенный.

— А что? — невозмутимо отбил я, делая вид, что это не моё лицо полыхает всеми цветами красного спектра. — Ты же сам место выбрал.

— Я н-не… — Данька, похоже, потерял дар речи, и я вдруг допер, что, несмотря на шуточки про минет, сама возможность выбивает его из равновесия похлеще, чем меня — шанс того, что все вокруг о нас узнают.

Вот, к примеру, моё отношение ко всем видам близости удерживалось на одной позиции. Я был одинаково смущен всем, что мог испытать с ним.

А вот для Даньки, похоже, некоторые вещи были куда более смущающими, чем другие. Устроить совместную дрочку — вах-вах, не вопрос.

Парень берет у тебя в рот — край!

— О, — торжество моё не знало границ. Серьезно, я был готов отбросить все свои сомнения ради того, чтобы добить его окончательно. — Что, даже пососать не дашь?

— Костя! Вот и кто из нас гондон?!

— Сам спровоцировал, сам испугался, — расхохотался я, и с пугающей медлительностью, изображая не то зомби с перебитыми ногами, не то обезвоженного вампира, пополз по направлению к Новикову. — Злобный сосальщик достанет тебя, стоит только ослабить бдительность… и высосет из тебя весь… белок?

— А я считал тебя невинным парнем, — трагично сказал Даня, прикрыв своего встревоженного одноглазого змея рукой.

Я дополз до его ноги и, смеясь, уткнулся лбом в коленку. Сжал лодыжку, осторожно прощупывая подушечками пальцев линии шрамов, расположение которых за несколько массажей успел запомнить досконально.

— Ладно, хорошо, ты пока не готов к таким ласкам, я уяснил, — шепнул я, успокоившись. — Интересно почему?

— Дело в том, что это ты… ты ведь…

— И?

— Не знаю. В этом есть что-то настолько…

— Гейское? — саркастично подкинул я.

— Интимное. Мне нужно как минимум сто грамм для смелости, серьезно. Иначе я умру от разрыва сердца.