Почему я ненавижу фанфики (СИ)

— А-ха-ха, — ядовито откликнулся я. — Смешно! Я не знаю, почему об этом думаю!

— Ты собственник потому что. Ещё хуже, чем Рита. Вон оно как, оказывается.

— Да заткнись ты!

Он перехватил меня на траектории к умывальникам и обнял, как дети обнимают плюшевого медведя, крепко-крепко. Правда, у плюшевых медведей был мягкий наполнитель, а у меня — кости, которые чуть не затрещали от таких ласк.

— Ну всё, всё. Тихо.

Я взбрыкнул пару раз для приличия и сдался, уткнувшись в его шею. Пахло этими дурацкими мужскими шампунями для привлечения самочек и Данькой.

— Сука, — обиженно выдохнул я.

— Т-с-с-с. Злой, очень злой Костенька. Давай, дыши глубже, вдох-выдох…

Он вздрогнул, почувствовав моё дыхание на своей коже. Но не отпустил.

— Ты мне, кажется, ребра сломал.

— А у змей они есть?

— Пошел на хуй.

Какое-то время мы молчали, медленно приходя в себя. Взрыв был погашен, и я чувствовал опустошение и ликование. Но меня накрывал чертов стыд.

— Я… ты уж прости, но я так рад… — пробормотал Данька. — Я ещё не видел тебя таким. Не распознал. Ты всегда такой ревнивый?

— Я думал, что я не ревнивый вообще…

— Интересно, это лечится? Ну там… терапия какая-нибудь.

Выкрутившись из его рук, я подошел к умывальнику и плеснул в лицо прохладной воды.

— Это лечится отношениями, Даня. Нормальными отношениями. С цветами-конфетами-кино и официальным согласием встречаться.

— А схема крыша-квартира-пиво подойдет? И неофициальное согласие?

— Согласие?

— Согласие.

— Уверен?

— Уверен. Я из-за тебя нихрена не спал и проебал первую пару.

— Отличный повод, — похвалил я. — Любовь — это когда ты проебываешь из-за него первую пару…

— Любовь? — осторожно спросил он.

— Кто б знал. Всё. Я иссяк, так что съебись в горизонт и не попадайся мне на глаза.

Пришлось ещё раз плеснуть на себя холодной водой, чтобы охладить щеки. Жаль, не помогло.

— А как долго не попадаться?

— До завтра.

Тихо посмеиваясь, Данька ушел. И даже внял просьбе, пересев ближе к окну и на парту назад. Типа, если мне вдруг захочется полюбоваться его цветущей физиономией, придется развернуться.

Короче говоря, в понедельник я узнал, что такое ревность.

В среду шанс понять меня предоставился Новикову.

На обеде, пока Данька стоял в очереди, ко мне подсел Никита. С легкой едкой улыбкой, в темно-красной толстовке, легкий на помине и неизменно мерзковатый.

— Проблем стало меньше? — без приветствий поинтересовался он.

— Прогресс определенно есть, — кивнул я. — Что ты сделал?

— У меня много знакомых. За выходные убедил народ, что ты стал жертвой глупого розыгрыша, — темные глаза мерцали задорным злым весельем. — Если через неделю тебя не будут донимать, выполнишь мою просьбу?

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты после выходных поговорил с одним парнем. Точнее передал ему кое-что.

— Что?

— Мою угрозу. Он в последнее время частенько переходит мне дорогу и пытается убедить дипломников в том, что обращаться ко мне — гиблое дело. А я головой отвечаю за качество своего товара.

— Почему не сам?

— Он не знает меня в лицо. Будет лучше, если так и останется.

— И что ему надо передать?

Никита встал, сжал моё плечо и низко наклонившись, прошептал на ухо:

— Если он будет болтать лишнего, диплом не защитит. Мне хватит одного звонка, так что пусть молчит в тряпочку.

— Ты что, сын ректора? — поинтересовался я, неприязненно поморщившись. Никита это заметил и усмехнулся — я не видел его лица, но услышал язвительный смешок.

— Ты почти угадал. Передашь — и твой долг будет закрыт.

— Договорились, — просто хотелось побыстрее от него отвязаться.

— Приятно иметь с тобой дело.

Он сделал мне саечку за испуг — коротко провел пальцем по подбородку, чуть щипнул. И ушел. А я ещё долго не мог отделаться от гадкого ощущения, будто какой-то психопат дышит в висок.

Данька грохнул поднос на стол. Сел. Взял вилку и начал вертеть её в длинных пальцах.

— Кто это был?

— Никита, — ещё не подозревая о нависшей жопе, ответил я. Набирать сообщение и одновременно говорить с Данькой было трудно, но я справлялся.

— Никита, значит?

— Да гондон какой-то, — всё так же беспечно затирал я. Данька накрыл ладонью мою руку вместе с сотовым и придавил к столу.

Сначала удивило то, что он сделал это прямо в столовой. Да, мы сидели в моём любимом дальнем углу и народу было немного — все толпились в очереди, но это было странно.