Как успел понять я, разделяет их уже многое — в частности, отношение к «дорожной карте» — так называется план урегулирования на Ближнем Востоке, предложенный вездесущими и высокомерными американцами,— далеко не у всех одинаковый взгляд на этот план. Отведя с нами душу, вспомнив славное время нашего общего духовного единства, они по одному расходятся на заседание, по своим партиям и фракциям.
Потом мы едем в мемориал Холокоста. Вот деревья, каждое из которых посвящено человеку, внесшему великий вклад в спасение евреев в своей стране: маршалу Франко, маршалу Маннергейму, Шиндлеру («Список Шиндлера»).
Затем мы входим в странное пространство — сверху и снизу нас окружает множество мерцающих огоньков, обозначающих души погубленных еврейских детей, и монотонный, словно бы с того света идущий голос перечисляет имена погубленных фашизмом детей — перечислению этому нет конца.
После того мы еще оказываемся в университете, знакомимся и беседуем со славистами, глядим с террасы университета на холмы и долины великого города.
В отель возвращаемся уже в сумерках, усталые, хочется рухнуть и отдохнуть, но гораздо сильней другое чувство: ты же в Иерусалиме — главном городе истории человечества! …И не видел еще почти ничего!
И, преодолев усталость, несколько энтузиастов под руководством неутомимой Кати направляются в Гефсиманский сад.
Мы пускаемся в путь, который, увы, не близок. Иерусалим — великий город, и ходить по нему надо пешком, чтобы почувствовать, выстрадать его величие. Мы идем по какой-то темной то ли улице, то ли лестнице, толи коридору. В сумраке проплывают дикие силуэты — то ли торговцев, то ли грабителей — восточные лица трудно сразу четко идентифицировать… какие-то темные переулки, уходящие в стороны, усиливают ощущение опасности. И наверное, хорошо, что мы оказались тут, на Виа Долороза, иначе — Крестном пути Христа, именно в напряженных, зловещих сумерках — это эмоционально точнее, чем была бы дневная экскурсионная прогулка. Станции… остановки Христа в пути на Голгофу называются странно — станциями. Вот здесь он встретил Марию, свою мать. Здесь, усталый, облокотился о стену, и можно потрогать углубление в камне — образовавшееся, конечно, не от его прикосновения, а от миллионов прикосновений людей, идущих этим путем, самым известным в истории человечества.
Мы шли навстречу Христу и скоро пришли к началу его крестного пути.
Гефсиманский сад был уже закрыт — мы лишь постояли у ограды, потрогали листики… «Лужайка обрывалась с половины, за нею начинался Млечный путь».
Утром, прохладным и солнечным, мы пришли туда, где Крестный путь кончался,— в Храм Гроба Господня. Встав на колени, опустили руку в углубление, где, по преданиям, стоял крест, на котором Христа распяли. Потом, войдя в часовню, выстроенную тут Александром Третьим, оказались у саркофага с Гробом Господним. И кто бы ты ни был — верующий или вроде неверующий, не встать тут на колени и не поцеловать мраморную крышку — невозможно.
Потом каждый из нас обжег у часовни пучок свечей — и увез их с собой — считается, что, зажженные в минуту несчастья, они могут спасти…
Молодые и смелые
Красивые гористые пейзажи, уютные городки. Если забыть о непрекращающейся войне, наступает блаженство. Забыть, впрочем, трудно — на дороге от Иерусалима стоят у обочин подбитые израильские военные грузовики, бронетранспортеры, оставленные как память о штурме Иерусалима израильскими войсками: не сразу Иерусалим стал столицей Израиля.
Пейзаж хоть и красивый, но непривычный, чужой. Приятно здесь проезжать туристом, но жить? В пустыне, пусть и преображенной упорным трудом? Человеку, привыкшему к России?
Мы сворачиваем в тенистую улочку, въезжаем за ограду, к зданию, похожему на обычную нашу школу.
— Здесь центр абсорбции,— объясняет нам Катя.— Но не совсем обычный: для подростков, приехавших сюда без родителей, самостоятельно.
В гулком зале мы усаживаемся на стульях: писатели Аксенов, Айзенберг, Битов, Найман, Улицкая, Арьев, Попов. Режиссер Яновская. Телепродюсер Рузин. Напротив нас усаживаются ребята — на вид самые обычные, точно такие же, как в наших школах. Такие, да другие — решившие полностью изменить свою судьбу. Директор рассказывает о программах, которые дают здесь,— языки, компьютер, экономика, психология, социология. Дети должны быстро и успешно войти в непривычную, напряженную жизнь. По их выступлениям кажется, что они впитывают новое с удовольствием и азартом, уверены в себе и своем будущем. Сердце мое, правда, сжимается, когда все они, включая девушек, в один голос говорят, что ближайшее свое будущее связывают с армией.
Читать дальше