Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета

Вывод недостаточно обоснован и несколько противоречит изложенному в разделе «Шаманы и шаманки». В условиях классового строя шаманы представляли своего рода духовенство, играющее важную роль в обществе. Отдельные из них были вождями-предводителями племени или союза племен, находились в ханских ставках. У киданей и монголов имелись придворные шаманы.

В объяснении происхождения бурятского σθθ от китайского ву автор следует за Палладием Кафаровым (См.: Кафаров П. Старинное монгольское сказание о Чингисхане // Труды членов Российской духовной миссии в Пекине. – СПб., 1866, т. IV, с. 237).

«Онгоном» назывался не только почитаемый дух умершего, но и предмет, вместивший в себя одного или несколько духов, а также изображение духов. Онгонами могли быть и живые существа – лошади, быки и т. п. В эпоху Чингисхана онгоном был объявлен один из его подданных по имени Янги.

У бурят онгонами считались не только души умерших шаманов, но и других людей, по каким-либо причинам ставших почитаемыми после смерти.

Трактовка деления небожителей на два разряда явно несостоятельная и потому справедливо подвергнута критике в книге И. Косокова «К вопросу о шаманстве в Северной Азии» (М., 1930, с. 50–51). Интересную интерпретацию этого вопроса дает Золотарев (см.: Золотарев А. М. Родовой строй и первобытная мифология. – М., 1964, с. 232–244).

М. Н. Хангалов (1858–1918) – известный бурятский ученый-просветитель. В. Юмсунов (1823–1883) – бурятский летописец.

Утверждение не совсем соответствует реальности. В Центральной Азии и Южной Сибири шаманизм в своей эволюции достиг высокого уровня политеизма и конкурировал с буддизмом, исламом и другими конфессиями. Письменных памятников для изучения центральноазиатского (включая и южносибирский) шаманизма на так уж мало. Кроме них, существуют археологические, этнографические, фольклорные и другие источники. Имеется и собственно шаманистская литература – рукописи, ксилографы и т. п.

Имеется в виду шаман Тэб-тэнгри.

Здесь принижены социальная роль и функции шаманов. В действительности шаман, особенно относящийся к высшему разряду зааринов, представлял в своем лице общественного деятеля, идеолога, советника, воспитателя, судью, артиста, поэта, лекаря и предсказателя. Их роль в обществе была весьма активной.

Толи – бронзовые зеркала, производились не только в Китае, но и в Монголии и Южной Сибири, где их производство гораздо раньше, чем у предков китайцев.

Причины утверждения ламаизма в Монголии и Бурятии раскрыты автором неполно. Главным фактором этого процесса были феодализация общественного строя и его дальнейшее усложнение.

Н. П. Баторов (1851–1927) – бурятский этнограф.

Автор не прав. В Бурятии, особенно в западной ее части, христианство получило значительное распространение и оказало определенное влияние на бурятский шаманизм.

Влияние конфуцианства на монголов и через них на бурят было, по-видимому, номинальным. Культ предков в Центральной Азии и Бурятии возник самостоятельно, вне зависимости от конфуцианства, но влияние последнего на его эволюцию нельзя отрицать. В дополнение к сказанному автором следует отметить, что монголо-бурятский шаманизм испытал также влияние зороастризма и индуизма.

Не совсем верно. В Монголии и Бурятии была создана своеобразная шаманистская литература – рукописи и ксилографы с текстами молитвенных призываний, правилами совершения обрядов и т. п.

Автор ошибается. В монголо-бурятском шаманизме имеются божества высшего разряда – небожители (тэнгри) Хормуста, Эсэгэ, Малан, Заягачи и другие, а также Хγхэ Мγнхэ тэнгри («Вечное Голубое небо»), которые сотворили мир, управляют всем миром, определяют ход жизни, являются высшими судиями над поступками людей.

Предпринятая автором градация шаманов на три категории – настоящих, средних и лживых – неудачна, а характеристика их только как нервнобольных, эпилептических, экзальтированных ошибочна. О классификации шаманов и их культурологической оценке – см. Петри Б. Э. Степени посвящения монголо-бурятских шаманов // Изв. Биол. – геогр. научн. – иссл. ин-та при Иркутском госуниверситете. – Иркутск, 1926, т. 2, вып. 4, с. 4–6.