Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета

Дорога проходит четыре туннеля: три небольших и один очень большой, вероятно, с версту. Тотчас после большого туннеля начинается северный склон, очень незначительный. Поезд далее идет между двумя хребтами, наконец, выходит на берег реки […] и все время движется по берегу. Под вечер приходит к городу Суань-хуа-фу. Было уже темно. Поехал в китайский дянь. За проезд с багажом – 10 тунцзыров, ночлег – 5, ужин – 4 и т. д.

Со мною были два монгола из хошуна уцзумучина [155]: хара Очир и лама Чжамбал-Хайдуп. Они приезжали в Пекин с письмом от Чжанчжа-гэгэна, который в настоящее время [находится] в их хошуне. В Пекин они доставили письма к Сун-Чжу-сы цзасаку-хутухту [156]. Теперь везут ответ. Дойдут до родины через 5 дней.

Вечером я попросил ужин, но аппетита не оказалось, чем хорошо воспользовались мои монголы, заказавшие ужин на 5 коп. каждый. Мне пришлось уплатить за много кушаний 35 коп.

23 августа. Воскресенье. Утром поехали на вокзал. Поезд отправился в 10 1/2 часа и прибыл в Калган в 12 1/2 часа. Ход очень тихий. Дорога еще не совсем устроена, и повсюду идут работы по устройству и укреплению полотна. Встретился в поезде с одним китайцем, служащим в Кяхте на [китайском] телеграфе. Едет с женой. Платье у этой четы китайское, но все дорожные предметы европейские. Говорит, что был в пятимесячном отпуску в Шанхае, Тяньцзине и т. п. Владеет немного русским и монгольским языками. В Кяхтинском маймачене [157]прослужил 10 лет.

В Калгане пассажиров встречают комиссионеры гостиниц. Я сдал вещи и пошел за одним из них, говорящим по-монгольски, он привел в гостиницу Бо-тун-гун. Отвели очень порядочный номер за 50 коп. в сутки. После обеда пошел по городу. Обычный вид, но по улицам тянутся длинные вереницы верблюдов – караванов. Говорят, что извозом здесь в значительной мере занимаются китайцы-мусульмане. У некоторых богатых фирм до 600–700 верблюдов. Не мог дойти до русского поселка и возвратился. Встретился, впрочем, с одним юношей, который, как он сообщил, – двоюродный брат М. М. Шулынгина [158], учится в английской школе Тяньцзиня.

Все абаганаты [159]живут в юртах и кочуют. Не сеют, по покупают зелень и хлеб в Биру-хото, находящемся на северо-востоке от Долоноpa [160]. Князь названных монголов, дав взятки сановнику, ездившему с ревизией в Ургу, получил титул цинь-вана [161].

24 августа. Понедельник. Сегодня впервые после приезда в Китай выспался хорошо и спокойно: нет насекомых и прохладно. А то в Пекине в грязной фанзе юн-хо-гунского ламы было жарко, душно, а главное – надоедливые клопы.

В 11 часов, наняв телегу за усиленную плату в 80 коп., поехал в Ян-бо-сан [162], где живут русские. Зашел на почту, там встретил меня г. Ткаченко, начальник здешней конторы. Пригласил позавтракать.

Затем я был у М. Н. Шулынгина. Он сообщил, что получил письмо конференции очень поздно и не мог тогда оказать содействие студентам, но он готов всегда делать возможное, от него зависящее.

Выехал оттуда около 3 часов. Надвигались тучи с северо-запада и севера. Скоро стал накрапывать крупный дождь. Мой возница спешил. Дождь усилился, и лошак моего возницы кинулся в сторону под ворота одной фирмы. Лишь только стали под ворота – пошел крупный град. Скоро дождь перестал. Улицы хотя и обратились в быстрые речки, но проезд был еще возможен. Мой возница поехал далее. Но одна поперечная улица оказалась бурным непроезжим потоком. Было 4 ч. 30 мин. Простояв минут десять, китайцы засуетились, и мой возница тоже пустился в обратный путь, скоро выехав на боковое возвышение.

По улицам показалась гора идущей воды. Сначала шла пена, затем чрезвычайно сильный поток, несший грязь и траву.

Вся эта вода соединилась с поперечным потоком, и вышло что-то невообразимо стихийно бурное. Часа через полтора сила воды уменьшилась, экипажи и верблюды пришли в движение, хотя и с большим трудом. Мой возница тоже поехал. Саженей через сто нам нужно было переправиться через поток. Каприз ли лошака, неумение ли возницы, размыв ли улицы послужили причиной того, что телега в середине повалилась на бок. Я с трудом вытащил свой дождевик, трость оставил и вылез из телеги. Пробрались ко мне с берега три китайца и вытащили меня на себе. Я почти весь окунулся в мутную воду грязного потока, и только счастье, может быть, спасло меня от другого, более худшего. Китайцы стали просить плату [за услуги], пришлось дать 86 коп. Возница выпряг лошака, тогда телегу понесло по реке. Он ухватился за нее. Но мне некогда было интересоваться им, и я поспешил домой переменить белье и платье. Так несчастно кончился день.