Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета

Со всеми предосторожностями мы подъехали очень близко и, оставив монгола с лошадьми, я с Сонамом поднялись к верхушке песчаного вала и оказались на расстоянии саженей 40 от яка. Это был также громадный бык. Он не знал, по-видимому, людей, потому не заподозрил нас и скоро лег. Стрелять в лежачего очень неудобно. Тогда, приготовивши ружье, стали издавать сначала тихие звуки, чтобы бык встал. Животное, по-видимому, не слышало; усилили звуки, наконец стали кричать, животное и ухом не ведет. Тогда я предложил Сонаму спуститься к лошадям и, севши на одну из них, показаться яку издали. Завидев Сонама, як продолжал лежать спокойно и жевать свою жвачку. Только усиленные крики и помахивание плетью заставили, наконец, ленивого яка подняться, и тогда я выстрелил. Пуля попала в переднюю ногу, но як продолжал стоять.

Я тем временем спустился к лошади и, сев на нее, поднялся на край оврага, чему последовал и спутник-монгол. Теперь, обезопасив себя в случае нападения более быстрым бегом наших лошадей, мы решили добить его с лошадей. Для этого заняли места по трем сторонам. Озлобленный як махал головой, высовывал язык и издавал своеобразный звук: он готовился к борьбе. Я сделал с лошади второй выстрел, но неудачный. Як кинулся в мою сторону, тогда стал подъезжать к яку Сонам с громким криком. Як остановился, обернулся в его сторону и бросился затем по направлению к нему. Сонам повернул лошадь, на выручку явился третий из нас и проделал то же, что и Сонам. Озадаченное животное снова остановилось и подставило свой бок моему третьему выстрелу, который был более удачен. Тогда это громадное животное уже остановилось совершенно и проделывало только враждебные знаки.

Еще два выстрела, животное задрожало и свалилось. Сонам поспешил вырвать при жизни его пучок шерсти со лба, говоря, что она предохраняет от опасности при нападении диких зверей. Затем он выхватил мое ружье и стал его угощать кровью из ран. Угощение это состояло в том, что он прикладывал дуло к свежей ране, мазал кровью приклад и курок. Когда я спросил его, зачем он это делает, монгол удивился моему незнанию этого обычая охотников милаху . Он верил, что ружье жаждет крови и чем чаще пьет горячей крови, тем более делается метким на охоте. Обычай этот, без сомнения, есть остаток еще более древнего обычая первобытного человека – пить теплую кровь убитого на охоте животного.

За наступлением позднего времени мы не могли снять шкуры и оставили убитого яка на месте, но для того, чтобы ночью не съели его звери, Сонам снял верхнюю одежду и прикрыл ею труп. Я же отрезал себе на память пушистый хвост его. Прибыв в лагерь, сообщили о добыче. Следующим утром выслали вперед четверых людей снять шкуру или, вернее, добыть мяса. Когда мы дошли до этого места с вьюками, все было уже готово. Но як оказался чрезвычайно старым, потому очень сухим после недавнего периода любовных похождений. Этим объясняется вчерашняя его невнимательность к звукам: вероятно, под старость портятся у этих животных и слух, и зрение. Все же спутники были рады добыче мяса и взяли опять по столько, сколько могли везти.

Далее уже не было снова ни одной удачной охоты. Мы еле-еле двигались вперед. Животные уставали, некоторые яки совершенно захромали. Хромали и лошади, потому что цайдамцы не подковывают их. Многих животных пришлось побросать. Наконец, 3 ноября , достигли местности Хара-нур на юго-западной стороне перевала Нарин-цзуха.

4 ноября дневали и стали обсуждать дальнейший путь. Обстоятельства были в следующем виде. До края населения Цайдама оставалось четыре перехода. Два первых перехода были почти без травы, но с водой, а два последних совершенно безводны и без всякой растительности.

Изнуренные животные еще могли сделать два первых перехода, но об остальном пути нечего было и думать. Животных можно было бы прогнать через эту местность лишь совершенно свободными, и то с большим риском. Поэтому решили оставить здесь часть каравана с яками и отправить вперед к тайчжинарам двух пеших людей для найма верблюдов и высылки их нам навстречу. Снаряжены были два халхасца, которые и отправились в путь сегодня утром.

5 ноября мы оставили яков и вьюки с тремя людьми с тем, чтобы через четыре дня, т. е. 9 ноября, они тронулись в дальнейший путь. 11-го числа на краю песчаной безводной полосы их должны были встретить посланные навстречу. Остальные, в том числе и я, захватив всех лошадей и легкие вьюки, отправились в путь, чтобы поскорее снарядить подводы навстречу. Перевал Нарин-цзуха невысок со стороны Хара-нура, но чрезвычайно крут и высок в противоположную сторону. Ущелье, носящее название Нарин-цзуха (Узкий ров), весьма каменисто. Дорога то круто спускается в овраги, то поднимается. Движение весьма затруднительно.