Гомбожаб Цыбиков - Буддист-паломник у святынь Тибета

Остальная часть дня проходит в увеселениях, которые в пределах монастыря ограничиваются посещением представлений многочисленных партий актеров. Их приглашают разные общины во дворы своих домов, за что им дают известную, по-видимому, небольшую плату. Народ смотрит бесплатно. Только две общины – Даон в Гомане и Гугэ в Лосаллине, имеющие хорошо приспособленные дворы, – приглашают наилучшие труппы таких актеров и впускают туда зрителей за известную плату, а именно по 4 местные монеты за отделение (род наших театральных лож), где могут помещаться от 6 до 10 человек.

Во время этих представлений два новых цокчэнских шамо делают визиты большим камцанам, где старшины их угощают и, делая подарки, излагают свои нужды и привилегии, коими пользовались до сих пор. Этим, так сказать, возобновляются договоры взаимного отношения этих общин к главным правителям монастыря.

Я лично довольствовался зрелищем, происходившим во дворе моей квартиры. Между разными сюжетами, представленными актерами, мне показалось правдивой и жизненной сцена приглашения к больному (невидимому) одного «красношапочного» ламы, который во время исполнения духовного обряда обнаруживает неискренность веры и неточность обрядов. Лишь только хозяева удаляются, он перебрасывает непрочитанные листы книжки, будто бы уже прочитав их, а сам принимается за еду. Услышав шум приближения кого-нибудь из домашних, снова принимает набожно-важный вид, начинает громко читать молитвы и т. п. В конце концов, когда его угощают бараниной, он, наевшись, не довольствуется этим и в отсутствии хозяина берет остатки блюда и кладет себе в высокую шапку, которую надевает на голову. Хозяин узнает о краже и как бы нечаянным прикосновением к шапке сшибает ее. Куски баранины падают на землю. Сконфуженный лама убегает. Представление, правда, циничное, и актеры к тому же не стесняются шаржем.

С наступлением ночи женщины удаляются за монастырские стены и, явившись на другой день, 1-го числа новой седьмой луны, совершают поклонения в разных местах. К полудню этого дня они совершенно покидают монастырь, уходят также и все светские гости.

Монастырь вступает в обычную свою жизнь.

14 января 1901 г . мне пришлось видеть в Брайбуне первую репетицию выезда администрации лхасского монлама, о котором упомянуто выше. Утром все должностные лица в лучших парадных нарядах идут в соборный храм. Здесь, после окончания утреннего богослужения, все 21 гэик собираются к дверям храма и становятся вкучу, согнувшись в пояс. Тогда у дверей появляется шин-нер, заведующий ими во время монлама, и говорит цокдам, в котором излагает правила управления монламом и полицейской службы. Речь длилась недолго, после нее все они во главе с двумя шамо и двумя их помощниками направились за монастырь, где были поданы хорошо убранные лошади, сев на коих они отправились на поклонение Найчуну. Впереди несли четыре деревца с привязанными к ним изображениями лунда , т. е. «воздушных лошадей», служащих символом подъема энергии и счастья. Говорят, что они совершают подобные поездки in corpore [82]ко всем главным чойчжонам, т. е. Найчуну, Гадону и Дамме.

20 января 1901 г . Сегодня я присутствовал при угощении одним моим земляком, бурятским ламой, духовенства дацана Гоман. Дело в том, что он, желая достигнуть звания габчжу, дал хамбо гоманского дацана 10 ланов местных монет. Последний, приняв эти деньги, 14 сего января изъявил согласие выдачей ему хадака, который он положил ему на шею во время его подхода под благословение. Кандидат на звание габчжу уже давно заготовлял продукты, необходимые на угощение монахов, которое ему назначили на сегодня. Лишь только хамбо официально выразил согласие, к ламе стали стекаться его знакомые, поздравляя с получением хадака и принося монеты на вспомоществование для предстоящих расходов. Большинство знакомых вносили по 2 монеты (по 40 коп.), каковая сумма, впрочем, целиком уходит на угощение в течение двух дней самих же жертвователей. Гораздо больших расходов требует угощение всех монахов своего факультета, коих в данном случае (гоманский факультет) было около 200 человек.

Накануне дня угощения в доме мицана собираются его члены. Все они в этот день угощались наилучшими, по местным взглядам, кушаньями, которые изготовляются и подаются младшими монахами. Под вечер из мицана были снаряжены несколько человек в кухню гоманского дацана для наблюдения за приготовлением завтрашнего донго («раздача обеда»), что весьма необходимо ввиду любви к воровству всякой вообще тибетской прислуги. Еще с вечера начинают они наполнять водой общий медный котел (один на все 200 душ) и затем всыпают в него рис. Предварительно разваривается один только рис, причем то и дело он размешивается лопатами. Затем в эту кашу кладут изрезанную на мелкие куски говядину, сюда же кладут изюму и сахарного песку.