Степан Макаров - «Ермак» во льдах

…Нансен с «кристаллической душой» перечислил в своей книге всех, кто ошибочно думал, что он не пройдет, а о моем письме, в котором я советовал послать ему помощь на Землю Франца-Иосифа – ни гу-гу. Моя откровенность в моих ошибках продиктовала мне по приходе в Ньюкасл послать телеграмму, что получили пробоину.

Наказание за откровенность тотчас же последовало, ибо на второй день получил телеграмму самого Витте: «Пожалуйста, оставайтесь в Ньюкасле до прибытия комиссии». Мне бы послать телеграмму: «“Ермак” отлично разбивает лед, подробности везу лично». Это было бы подло, но умно. Потому что моей телеграммой я дал моим врагам случай организовать комиссию, и теперь еще вопрос, как я с нею рассчитаюсь. Комиссия со мной не совещалась, и ее постановлений я не знаю, но, вероятно, они очень не лестны для меня и «Ермака».

Теперь вернемся к этому индивидууму С. О. Макарову, который так много делает ошибок; посмотрим, в чем ошибка в настоящем деле?

Он возымел мысль, что ледоколом можно разбивать полярные льды – это подтвердилось. Для проектирования корабля он собрал самых компетентных лиц и пригласил Свердрупа. Не было ни одного замечания в комиссии, касающегося большей крепости корпуса которым он пренебрег бы. Помните, Афонасьев просил поставить в носу 3 винта – слава богу, я отстоял один. Кутейников хотел поставить борта более прямо, а не на 20°, ибо боялся качки (Рунеберг – тоже прямо), я отстоял 20° и т. д. Никто не говорил «сделайте то-то для крепости», и чтобы я этим пренебрег. Мы вызвали 3 завода, самых авторитетных, и я устроил, что представители заводов могли беседовать со Свердрупом, единственным человеком который ломал полярные льды. Все это мудро, и тут нет ошибки.

Приняли передний винт, ибо он всеми признавался как последнее слово науки. До меня его приняли для байкальского ледокола и гангёвского. Считалось, что солено-водные льды слабее пресного. При заключении контракта я вменил в обязанность заводу полную ответственность за крепость, а на себя взял способность ломки льда. Это не ошибка.

Затем я наблюдал за постройкой, и многое в корпусе улучшено по моему предложению; но по отношению к корпусу я держал себя так скромно, так осторожно, что они никак не могут свалить вину на меня и по сию минуту платят за все исправления. Правительство не дало ни копейки за исправления. При постройке я хотел иметь у дела одного выдающегося океанографа, зная, что он посмотрит на дело шире меня и со стороны, и в многом предусмотрит, что от меня может ускользнуть; это не ошибка. Не моя вина, что это не состоялось. В сущности – я спрашиваю – в чем ошибка?

Лед оказался крепче, чем мы думали, но я не пророк, чтобы предсказывать события и в точности предугадать, какую крепость нужно противопоставить полярному льду и как он будет проявлять свою разрушительную силу.

Пишу Вам обо все этом – помогите мне откопать, в чем моя ошибка, и я… объявлю ее публично в своей книге.

Мне это доставит удовольствие. Если Вы просмотрите мою книгу, то Вы там найдете откровенное перечисление всех моих ошибок; я не помню, чтобы кто-нибудь публично столько сознавался в своих ошибках. Не могу же я признать ошибкой и идею вспомогательной машины, ибо опыт показал, что при них получается огромная экономия в топливе; исполнение их, способ разрешения валов и прочее несовершенны, но кто этот чудодей, который сразу даст самые совершенные образцы?

Нельзя же упрекать Фультона, что он не построил сразу пароход, подобный «Oceanic». Завод сделал кессон для исправления нашего носа, причем подвел и себя, ибо нос оказался слаб…

…Благодарю Вас, барон, за то, что вы берете на себя перевод моего труда. Вы называете его брошюрой, а это будет книга в 500 стр. «Морского сборника». Разумеется, в переводе можно кое-что выпустить, но в русском тексте я бы все сохранил. Дело идет довольно успешно, – и половина текста готова. Для успеха книги было бы не худо прочесть лекцию в Манчестере и других местах, но если нам удастся завоевать Петербург, то я еще буду в Англии.

Благодарю Вас, дорогой барон, за ваши обвинения, которые доставила возможность оправдаться. Пусть бы все заявили, в чем они меня винят, и тогда они перестали бы меня винить.

…ни на одно из заседаний комиссии я приглашен не был. Я послал в гостиницу спросить, уехали ли они [99], и оказалось, что их здесь нет.