Эрнест Генри Шеклтон - В сердце Антарктики

Доктор Макилрой говорит, что нога у Блэкборо заживает хуже, чем ожидалось: сильно гноится, кожные ткани в плохом состоянии.

Табак быстро кончился, и его стали заменять, чем только возможно. О качестве самокруток я промолчу, но какая проявляется изобретательность! Какие только ароматы не придумывают! Пингвиньи перья, веревки, сухое мясо, – что только не идет в ход, чтобы удовлетворить жажду в этом успокаивающем зелье!

Десять недель со дня отплытия «Кэйрда»

Вечер тратим на то, чтобы высушить пол, изрядно пострадавший от недавнего потепления. Поднявшаяся талая вода покрыла гальку топкой грязью. Мы откачиваем воду и насыпаем новую гальку. Сделали дренажный колодец и выгребную яму, туда ушло где-то 360 литров жидкости. Уайлд сделал из корпуса хронометра окошко и вставляет его в стену хижины. Его эффективность вызывает сомнения: имеющаяся гарнитура для приладки закрывает больше света, чем пропускает маленькое стеклышко, но зато выглядит окошко по-домашнему. Болтаем с Уайлдом о старой доброй Англии и проводим время за чтением Британской энциклопедии.

От спанья на жестком, неровном полу из гальки все болит. Через «окно Уайлда» в хижину немного проникает тусклый дневной свет, и нам теперь видно, что творится внутри. Все пространство (середина) хижины заполнено ящиками, из которых составляется кровать кока, ящиками с мясом и шкурами (топливом), и похожим на мумию «Храпящим Ли» в оленьем спальнике. Потолок представляет собой нечто жуткое и удивительное одновременно. Это у нас второй этаж – чердак, с которого десять неряшливых и безответственных квартирантов беспрерывно роняют на обитателей пола ботинки, рукавицы и прочие части своего гардероба.

Дверной проем, через который сейчас, занося с собой снежную поземку, влезает Читэм, изначально сделан как вход в палатку. Если кто-то желает выйти, то развязывает веревку, закрывающую дырку в этом мешкообразном приспособлении, затем проползает, или пролезает через вход со вздохом: «Слава тебе, Господи, свежий воздух!». Этого достаточно, чтобы представить себе царящую внутри хижины атмосферу, в которой приятно находиться лишь когда она разбавляется всепоглощающим, но все же аппетитным запахом жареной пингвинятины.

Прошло два года с отплытия «Эндуранс» из Лондона и год с того дня, как его впервые зажало во льдах. Через какие же злоключения и испытания нам пришлось пройти за этот год! Сколько страха мы натерпелись за два с половиной месяца на вмерзшем в лед корабле, пока его не раздавило окончательно, а потом и на дрейфующей к северу льдине! Полгода этой невыносимой жизни, как на пороховой бочке, и наше чудесное спасение, когда льдина вдруг раскололась, и наш путь сюда – все это вспоминается как беспорядочный, смутный ночной кошмар.

Наш домик все время живет в ожидании, три-четыре раза за день кто-нибудь поднимается на «наблюдательную вышку» (утес), взглянуть, не видно ли на горизонте мачт корабля.

На берег выплыли около 30 пингвинов Генту, но из-за плохой погоды мы не смогли их поймать, чему я и рад. Нам, безусловно, тяжело убивать ради пропитания каждую попадающуюся под руки птицу. Хорошо бы вернулись морские слоны, чтобы прекратилась эта бесконечная неприятная бойня. Самец крупного морского слона весит как 150 пингвинов.

Рано утром на берег выплыл большой тюлень Уэдделла, который тут же пополнил нашу кладовую. Кларк, временно исполняющий обязанности кока, попотчевал нас роскошными отбивными из этого животного. Мясо получилось просто замечательное; по общему мнению, оно не уступает по вкусу лучшим бифштексам (хотя я так не думаю).

Сегодня восхитительная погода и просто волшебная лунная ночь. Несколько человек пошли на «наблюдательный пункт», откуда открывается бескрайний вид на серебристое море, кое-где оттененное облаками. Как хорошо, что мы не стали охотиться на приплывших пингвинов, их присутствие придает побережью домашний уют.

Сегодня съели последние лепешки из ореховой муки. У нас еще достаточно крекеров: если выдавать на обед по одному на человека по понедельникам, вторникам, пятницам и субботам, их хватит до 15 сентября, до этого же времени хватит сухих пайков, если есть их утром по вторникам. Все волнуются за «Кэйрд», ведь с ее отплытия прошло уже много времени, и «Аврора» должна бы уже прийти за нами.

Я уже говорил, что наш рацион состоит преимущественно из мяса и сала. Хотя мы уже полгода сидим на этой постоянной мясной диете, не так уж она и приелась. Снова и снова мы с аппетитом едим обжаренную в сале тюленину и пингвинятину, или тушеное на медленном огне рагу из кусочков тюленины, печенки и сердец. Все здоровы, сыты и дружно набирают вес.