Эрнест Генри Шеклтон - В сердце Антарктики

Прошли под парами вдоль плавучего льда, начинавшего утолщаться, и хотя нам не удалось сделать всего, что предполагалось, все-таки испытывали некоторое удовлетворение, так как наше маленькое суденышко прошло вдоль берега до 166°14’ в. д. и 69°47’ ю. ш., то есть до точки, находящейся западнее, чем удавалось достичь прежним экспедициям.

Утром 8 марта мы увидели позади мыса Северного новый берег, тянущийся сперва в южном, затем в западном направлении на протяжении более 72 километров. Мы взяли углы засечки, а Марстон зарисовал важнейшие его очертания. Расстояние было слишком велико, чтобы можно было сделать фотографии, которые имели бы ценность, но сделанный от руки набросок достаточно ясно изображает общий характер страны. Профессор Дэвид был того мнения, что это северный край полярного плоскогорья. Берег, по-видимому, состоял из обрывов с небольшим числом бухт в отдалении. Нам всем чрезвычайно хотелось исследовать берег подробнее, но об этом не было и речи, лед становился все толще и необходимо было уходить с судном и без замедления искать чистую воду.

Проникнуть дальше на запад в этом месте не было уже никаких шансов. Между старыми дрейфующими льдинами и континентом образовывался новый лед. Мы подвергались серьезной опасности замерзнуть и зазимовать в таком месте, где нельзя было бы предпринять сколько-нибудь значительных геологических исследований. Потому мы пошли вдоль края плавучего льда на север, придерживаясь максимально западного направления, в сторону островов Баллени. Я все еще надеялся, что, может быть, окажется возможным обогнуть их и найти Землю Уилкса. Однако продвигаться уже было трудно, и временами судно почти стояло на месте.

Наконец, около полуночи 9 марта, я убедился, что крайне необходимо повернуть на север, и мы изменили курс в этом направлении. Это было сделано с некоторым опозданием. Лед начал смыкаться вокруг, и вскоре мы остановились. Судно совершенно не могло двигаться. Положение начало становиться критическим, но нам удалось найти чистое водное пространство, по которому можно было пройти. После полудня 10 марта мы находились уже в море, свободном ото льда, только иногда проходя мимо случайных плавающих льдин. Все наши тревоги и опасения кончились, и до Новой Зеландии мы шли вполне благополучно. 22 марта мы стали на якорь у устья реки Лорда на южной стороне острова Стюарт. Я не вошел ни в одну из гаваней, так как хотел, чтобы сведения о результатах работы экспедиции попали в Лондон прежде, чем придется повстречаться с энергичными корреспондентами новозеландских газет.

Это был день для нас совершенно удивительный. В течение года и даже более мы видели только одни скалы, лед, снег и море. Никаких красок, никакой мягкости ландшафта нет на антарктическом континенте, взор наш не ласкала зелень растений, слух не услаждало музыкальное пение птиц. Правда, у нас имелось свое любимое дело, но мы были лишены всех тех мелочей, которые заставляют ценить и любить жизнь. Тот, кому не приходилось проводить столь долгое время в печальных снежных пустынях, ограждающих полюс, едва ли сможет понять, как много значили для нас теперь эти деревья и цветы, этот солнечный луг и бегущие ручьи. Мы высадились на берегу моря, за которым начинался роскошный, густой лес, и резвились на нем как дети полные радости жизни.

Я не хотел отправлять телеграмм из Полулунного залива ранее назначенного времени. Поэтому мы могли свободно провести здесь несколько часов, нежась на теплом песке морского берега, купаясь в море и гуляя в лесу. Мы разложили костер и вскипятили чай на берегу. Когда сидели и закусывали, к нам подобрались уэка [137], замечательные, не умеющие летать птицы, которые встречаются только в Новой Зеландии: они также хотели получить свою порцию сухарей. Эти грациозные птицы, с длинным клювом, коричневым оперением и умным проницательным взглядом, не боятся человека. Дружелюбные птицы, они, казалось, передавали нам привет от солнечной страны, которая всегда встречала нас с таким сердечным радушием. В то же время в лесу раздавалось музыкальное пение других пернатых обитателей, и мы почувствовали, что для полного счастья нам не хватает лишь еще хороших вестей из дому. Один из наших ученых, тут же, на берегу, нашел пещеру и в ней следы обитания человека в какие-то отдаленные периоды. Ему посчастливилось даже отрыть каменное орудие из зеленого камня – поунаму [138].

На следующее утро мы подняли якорь и в 10 часов вошли в Полулунный залив. Я отправился на берег со своими телеграммами и испытывал какое-то странное чувство, когда увидел на пристани новые человеческие лица после того, как 15 месяцев подряд не видел никого, кроме своих товарищей по экспедиции. На пристани были девушки, и все они обрадовались нам со свойственной новозеландцам сердечностью. Я добрался до маленькой телеграфной конторы, отправил телеграммы, вернулся на судно и отдал приказание идти на Литтелтон – тот порт, из которого мы вышли в первый день прошлого года. Прибыли туда 25 марта под вечер.