Рудольф Лускач - Завещание таежного охотника

Мы застыли от удивления.

Действительно, мало кому приходилось видеть подобную красоту. Мы все смотрели на Олега, ожидая что он скажет, но он молчал. Глядел вокруг себя, затем подошел к одной из стен и геологическим молотком отбил кусок блестящей породы. Взял его в руки, повертел и бросил на землю. Совсем неожиданно у него на лице появилось выражение горечи и разочарования.

Тамара подошла к нему, обняла и дрожащим голосом спросила:

— Олег, Олежек, что случилось, почему ты так расстроен?

Олег взял руку девушки, прижал ее к лицу. Потом встрепенулся, откашлялся и сказал:

— Эта красота, товарищи, пуста! Все мы невольно содрогнулись: геолог знал что говорит!

— Нет… нет, не могу поверить… Вы ошибаетесь! — возмутился Чижов и замахал руками, указывая при этом на сияющие стены.

— К сожалению, я прав. Конечно, правда заключается также и в том, что эти гроты с геологической точки зрения представляют собой единственное в своем роде явление. Однако это ничем не изменяет факта, что мы находимся в пещере, которая образовалась в результате сброса, произошедшего между двумя трещинами. Вокруг нас залегают жилы, содержащие золото.

Небольшие полости между породами здесь заполнены кристаллами хрусталя, аметиста и других полудрагоценных камней. Они создают только эффектную красоту, но красоту несколько обманчивую: она лишь для глаза. Золотоносные жилы, как видите, очень бедные и при ручной разработке большой пользы бы не дали. Тут может быть речь только о современных машинах для добычи золота. Однако сомневаюсь, что, говоря о больших сокровищах, мой дед имел в виду именно это… Отсюда вывод, что мы находимся не на правильном пути или во всяком случае не в нужном месте… Я ожидал чего-то другого. Но, скорее всего, нам не удалось найти того, что мой дед считал сокровищем. Значит, я до сих пор не разобрался в значении линий и цифр в его завещании…

— Все это хоть и очень грустно, но убедительно, — заявил Чижов. — Все же поиски надо продолжать.

Мы с интересом осматривали стены и выковыривали аметисты и хрусталь, чтобы иметь вещественную память о сказочно-красивой подземной сокровищнице. Олег нанес положение пещеры на план и при магниевом освещении сделал целую дюжину снимков. Затем по длинному ходу мы вернулись обратно к первой пещере и сели отдохнуть и немного перекусить.

Олег снова всматривался в план, перелистывал записки и вдруг ударил себя ладонью по лбу.

— Черт возьми, — воскликнул Олег, — как я мог просмотреть такое важное указание. Взгляните!

Вообще говоря, то, на что он показывал в своей записной книжке, для меня особым новшеством не являлось. Это было описание знака, который мы нашли на скале. Цифрами был указан угол снижения.

По словам Олега, он имел большое значение, так как на схеме тоже был начерчен незамкнутый круг, несколько линий и цифр, имевших прямое отношение к надписи на скале… Олег сразу встал и направился по проходу, громко считая шаги. Затем остановился, осветил стенку и радостно воскликнул. На каменной стене была выдолблена надпись, которой не мог сделать ни кто иной, кроме деда Олега.

Мы прочли:

«Первый туннель направо

60 с., внимание, провал, проход».

— Наконец-то мы на правильном пути! — ликовал Олег.

Нам хотелось верить ему.

Нагрузившись веревками и альпинистскими скобами, мы вошли в подземный ход. Туннель находился, на высоте примерно трех метров, но при помощи скоб мы быстро в него попали. Дальше шли очень осторожно и считали каждый шаг. Пройдя шестьдесят саженей (127 метров), мы увидели глубокую шахту, уходившую в неведомую глубину.

Олег обвязался веревкой и начал осторожно спускаться. Чижов, Еменка и я отпускали веревку по команде геолога, освещавшего своим фонарем блестящие стенки.

Шахта имела излом, свет постепенно скрылся, и перед нами зияла темная яма, поглотившая Олега. Я решил тоже спуститься в шахту до места крутого перелома и узнать, в чем дело.

Чижов очень неохотно согласился, чтобы я последовал за Олегом, но веревка была прочной и спуск облегчался тем, что я мог придерживаться за первую веревку.

Едва достигнув изгиба, я услышал голос Олега:

— Стою у выхода в долину. До дна примерно метров пятнадцать.

Я повторил его слова, чтобы их услышали в туннеле, а затем уже без колебаний продолжал спуск.

Сразу же за первым изгибом в шахту начинал проникать дневной свет. Наконец я остановился рядом с Олегом, сидевшим на краю устья шахты, которая была тут почти горизонтальной.