Артур Гайе - Сафари

Ответом ему был ружейный выстрел. Звук его прокатился эхом в соседних скалах и долго еще отдавался в тихом ночном воздухе.

Между тем, самый большой из слонов, пошатываясь, сделал вперед несколько шагов, затем упал на колени, закачался и упал на бок, приминая своим огромным телом ветки кустов. Его хобот несколько секунд бил землю, вырывая с корнем ближайшие кусты и поднимая целую тучу земли и мелких камешков.

— Ладно! — сказал спокойно лейтенант. Затем, взяв запасное ружье, которое ему подал солдат, добавил: — Один готов! Теперь примемся за остальных! — И с этими словами быстро приложился. Оба остальных слона, обнюхав своего лежавшего на земле товарища, повернули назад и удалились крупной рысью, от которой дрожала земля. Их едва можно было различить и они уже готовы были скрыться в чаще кустов, когда лейтенант снова выстрелил.

Но он не успел разглядеть результата своего выстрела. Якобы убитый слон поднялся одним прыжком и тяжело и неуклюже, но, несмотря на это, довольно быстро, устремился на охотников, находившихся теперь на открытом месте и ярко освещенных луной.

У швейцарца его одноствольное ружье было уже разряжено.

— Стреляйте!.. Да стреляйте же, черт вас побери! — закричал он не своим голосом стоявшему за ним Дельбеку, у которого ружье еще было заряжено.

Но лейтенант с расширенными зрачками, бьющимся сердцем, широко раскрыл рот, готовясь закричать от ужаса. Затем, бросив ружье, он изо всех сил пустился бежать прямо перед собою.

К счастью, слон не пошел слишком далеко и вскоре опять упал. Гинан, который тоже обратился в бегство, остановился. Чернокожий солдат, находившийся за офицером, передал ему ружье. Лейтенант быстро прицелился и выстрелил, причем попавшая в плечо пуля на этот раз окончательно обезвредила слона.

Дельбек также остановился. Задыхаясь от бега и едва переводя дыхание, весь красный и, главное, совершенно пристыженный, он присоединился к своему сотоварищу, который кричал ему: «Идите скорее! Теперь нечего бояться! На этот раз он окончательно убит!..»

Неуверенными шагами, с опущенной головой, лейтенант подошел к швейцарцу.

— Вы упали? Ушиблись? — спросил последний немного обеспокоенным голосом.

— Нет нет… ничего… благодарю вас!.. Не поверите ли, этот проклятый слон произвел на меня действие слабительного. Какое, однако, чудовище! И ведь шел прямо на нас, а? Каково? Проглоти я поллитра касторового масла, результат получился бы тот же. Мне это перевернуло все внутренности! Ой, ой, ой!..

Гинан не стал больше расспрашивать и, держась за живот от смеха, скромно отошел в сторону.

Как можно было ожидать, рассказ об этом происшествии обошел весь округ. И «Я — меня » стал сразу же знаменитой личностью, по его мнению даже слишком знаменитой.

В Касуку с этих пор он уже больше не говорил о своих подвигах и сделался в высшей степени скромным. Но так как, несмотря на это, он стал объектом непрекращающихся шуток, то в конце концов подал просьбу о переводе. Но окончательно неисправимый, он продолжал и в Ибинге, куда его перевели, рассказывать разные небылицы про Майомбу с добавлением истории из жизни в Касуку.

Однажды, когда в офицерском собрании зашел разговор о слонах, он бесцеремонно прервал говорившего: «Пятнадцать кило!.. Клыки пятнадцать кило!.. Велика важность!.. Когда я был в Касуку, я убил одного слона, клыки которого весили сорок три кило!»

Но в Ибинге приключение со слонами уже было известно, и начальник поста стал насмешливо напевать:

Дельбек понял намек и, сильно покраснев, перестал больше настаивать. Его красноречие иссякло. Углубившись в себя, он не произнес больше ни слова.

— Ну что, Дельбек? Вы сегодня что-то не в духе? — спросил подмигивая начальник поста. — Немного лихорадит или желчь разлилась? Не нужно запускать этого! Примите хорошую порцию слабительного, друг мой! Но вот беда — сейчас вспомнил, что у нас вышел весь каломель!..

— Это ничего не значит! — сказал капитан Винье, отличавшийся способностью отпускать шутки, сохраняя серьезный вид. — Здесь в окрестностях — довольно слонов. Дельбеку это заменит каломель, а в аптеке сберегутся лишние лекарства! Ну, что? Разве не правда, милейший мой Дельбек? — добавил он, хлопнув по плечу злополучного лейтенанта.

Последний встал, пожелал всем доброго вечера и ушел к себе.

На следующий день он подал рапорт с просьбой о переводе.