Дмитрий Якушкин - Парижские истории

Станций много (больше трехсот), и расположены они вблизи друг от друга, так что с некоторых платформ часто просматривается следующая остановка и нет ощущения замкнутого пространства. В подземных переходах, соединяющих станции, или на платформах в ожидании поезда я люблю останавливаться перед афишами, из которых всегда узнаешь что-то такое, что соответствует и настроению, и твоим запросам в данный момент. Есть еще такое удовольствие, как спуститься на платформу в субботнее или тем более воскресное утро или занять в вагоне место на конечной.

Писателю, сочиняющему роман, бывает недостаточно написать про своего героя: «Он сел в метро»; номер линии, которую выбирает персонаж, тоже играет роль. У линий парижского метро разный характер, свой тип вагонов, узнаваемый социальный контингент, за чем интересно наблюдать. Вот местные, приезжие, богатые, бедные, уборщицы, служащие. Помимо линий, проходящих под землей, есть две наземные кольцевые линии — 2 и 6. Филипп Делерм назвал такое метро «антитезой». То, что должно быть закопано, скрыто от глаз, начинает бесстыдно играть на солнце. Из вагона метро просматриваются квартиры. Даже хочется отвернуться — уж очень на виду обитающие в этих квартирах люди.

«Говорим „Matignon“, подразумеваем французского премьера». На третьем курсе института с помощью учебника политического перевода под редакцией Владимира Григорьевича Гака нас учили ориентироваться во французской газетной лексике. Был набор устойчивых выражений, который включали в учебные тексты и упражнения: «Quai d’Orsay» означало дипломатическое ведомство, “L’Élysée» — президентскую власть.

В Париже я обнаружил, что часто используется также «place Beauveau», что служило обозначением МВД, и не попавшее в наши учебные пособия словосочетание «place du colonel Fabien», или просто «au colonel Fabien». «Ну, и что там думают у вас на площади?» Может, это звучало слишком фамильярно для такого института, как компартия?

В 10-м округе Парижа, на площади, названной в честь героя французского Сопротивления — полковника Фабьена, находилось и до сих пор стоит прекрасное здание французской компартии. Новичок в городе примет его за недавно возведенный бизнес-центр (отдельные этажи действительно сдаются посторонним арендаторам). На самом деле здание, изгибающееся, как изящная буква S, с утопленным в землю куполообразным конференц-залом построено в начале 1970-х по проекту Оскара Нимейера, отказавшегося от гонорара за работу.

Пока в Бразилии правила военная диктатура, архитектор строил во Франции. Он спроектировал дом культуры в Гавре, биржу труда в Бобиньи, здание для редакции «Юманите» в парижском пригороде Сен-Дени. А штаб-квартира ФКП на площади Фабьен официально взята под охрану как памятник архитектуры. «Единственно хорошее дело, которое сделали коммунисты», — прокомментирует открытие здания президент Помпиду, при котором оно возводилось.

Понятие «французские коммунисты» было тоже из разряда устойчивых выражений, навсегда закрепившихся за страной. Иногда мне казалось, что в компартии в тот или иной период состояли все французы. Или почти все, с кем я общался в 1980-е. Речь не об активистах или репортерах «Юманите», которых часто интервьюировали по политическим и социальным вопросам. Я имею в виду ту немалую армию парижских интеллектуалов — архитекторов, историков, журналистов, политиков, кто на разных этапах своей карьеры, пусть мимолетно, по касательной, в качестве попутчика без партийного билета, но прошел через коммунистические ряды и затем постепенно покидал их из-за несогласия с занятой партией политической позицией.

Уходили после венгерских событий и хрущевского доклада на ХХ съезде КПСС (много лет ФКП придерживалась изобретенной ею формулы: «Так называемый доклад, приписываемый товарищу Хрущеву»), после ввода войск в Прагу и Афганистан. Из партии уходили, издав не отвечающую идеологии ФКП книгу, поставив свою подпись под письмом, которое шло вразрез с генеральной линией, выступив за более широкую внутрипартийную дискуссию. Естественно, отношение к реальному социализму в его советском варианте служило линией размежевания. В 1978 году за подписью пяти известных историков, журналистов, близких к партии, вышло знаменитое исследование «СССР и мы», которое с точки зрения понимания сути советского общества не потеряло актуальность и сегодня. Выражая свой взгляд со стороны, авторы хотели как лучше. Партия, естественно, их усилия не оценила.