Евгений Абалаков - На высочайших вершинах Советского Союза

И вот картина: в авангарде каравана Иван Георгиевич на белом коне, руки в боки и рядом адъютант Белов. Караван въехал под звуки фанфар.

15 июля . На зарядку нынче вышли все, включая Ивана Георгиевича и Белова. Потом — омовение: брюхом в ил, а в спину — холод ледяных вод. Занялись печатанием вчерашних снимков на дневной бумаге.

Много ледорубной работы. Аркадий Георгиевич крикнул клич: «Давай, ребята, проведем дорогу до потока!» Опять зазвенел лед под ледорубами, с грохотом покатились отваливаемые камни. Дорога становится длинной.

Вечером чтение «Евгения Онегина» (на высоте 4000 метров). Занятие удивительно приятное. Иван Георгиевич возвратился лишь к темноте. Долго болтаем о былом.

16 июля . Трубный, хриплый, со срывами звук раз будил меня. Собственно, я уже не спал — солнце будит раньше. На зарядке опять полный состав. Даже Усумбай в кальсонах трусит за нами. Иван Георгиевич явно недоволен утренним беспокойством и стоит за снижение нормы зарядки.

А погода изумительная. Немногочисленные облака лишь сели на пик Коммунизма и на пик Орджоникидзе. Солнце печет. Тихо. Глубока синева неба, ярки и сильны белизной вершины.

На этот раз решено идти на прокладку дороги после обеда. Занялся акварелью. Привел в систему высохшие краски и, прикинув заранее (как Делакруа), довольно быстро набросал приличный эскиз нижней долины.

Обедали без соли, спасаясь консервами. Работаем впятером. Проложили дорогу через поток и дальше, в глубь последней морены. За мной установилась специальность разведчика.

Прекрасен пик ГПУ. Видимо, из мрамора, охристо–теплого. Мощными готическими башнями и стрельчатыми арками убегает он ввысь. Решено — завтра беру альбом.

Вечер. Дочитываем «Евгения Онегина»; даже Аркадий Георгиевич пришел слушать.

17 июля . Зарядка. Потом всплески и вопли. Завтрак. Зарисовал общий вид лагеря. Перед обедом вторично освежающее купанье.

После обеда, отдохнув, выходим на работу. Ведем путь вверх по последней морене.

С увлечением рисую пик ГПУ. А ближе и левее еще один не менее интересный, особенно по богатству красок, пик. Долго присваивали ему различные имена и остановились на имени Менжинского. Сделал еще один беглый, но удачный набросок — вид с береговой морены.

18 июля . Утренняя зарядка. Усумбайка бойко скидывает рубаху и бегом бежит в строй; ревностный физкультурник в усердии готов носом землю пахать. Очередное купанье. Лишь Аркадий Георгиевич отказался: плохие сны видел — и других отговаривает купаться.

Дорога дошла до грядообразных морен. Я опять бегу вперед. Смотрю — уж близок переход. Елдаш оказался ретивым работником. Кончили работу, забрались на моренный холм, сидим, дорога вьется к нашим ногам.

Сегодня, по расчетам Аркадия Георгиевича, должен подойти караван. Завтра с караванщиками прокладываем путь до гривки. Послезавтра караван отправляется по новой дороге, а мы тем временем прокладываем ее дальше. Затем новая вылазка на высоту 5600 метров и прокладка пути на 6200 метров.

Это — планы, а факты иные: караван вечером «не пришел. Явные признаки ухудшения погоды. Тяжело заложило восток. Облака пошли с юга. Все же решили лечь на воле. Лишь заснули — молния как–то особенно продолжительно осветила небо, и пошел дождь. Паника. С кошмой, полушубками, песком, камнями и спальными мешками мокрые вдвигаемся в палатку. Дождь застучал по крыше.

19 июля . Сыро. Низко сели облака. В палатке лужа. Не вылезая из мешков, завтракаем. Уже поздно. Немного расступились облака, солнце пригрело нас и подсушило вещи. День нарушен, зарядки нет. Скоро обед, а мы только встали. На работу все же вышли и путь с Елдашем проложили отменный. А я и переход нашел, поставил большой строй туров. Облака бурным потоком несутся низко над лагерем, окутывая подножья гор. (Полное подобие Миссес–коша.)

Начальник предложил нам полудатскую палатку. Вот палок только нет. От двух палаток Шустера мы взяли палки, составили их и, потрудившись, поставили на камнях палатку.

На новоселье, на траве, у палатки, расстелив мешки, пьем какао и ведем долгую беседу о своем ремесле, о наших сподвижниках, заслуженных и рядовых, молодых и старых.

Ночь. Не спится. В полумраке мерцают полчища ярких звезд. Красиво прорезав полсвода, блеснет и меркнет падучая звезда.

Уснул. И вдруг на меня начало капать, Я терпеливо жду. Но капли все крупнее. Видно, не избежать палатки. Мы вдвинулись в нее, а дождь забарабанил еще сильней.