Евгений Абалаков - На высочайших вершинах Советского Союза

Я с Мишуком остались собирать палатки и с удивлением и восторгом смотрели, как постепенно «пьяная» тройка удаляется от нас. На Мишука пришлось нагрузить два, хоть и легких рюкзака. Весь остальной груз понавешал на себя.

Догнали тройку. Решили, что я пойду искать и торить дорогу. Все были уверены, что переход на месте сбросов. Но этот мнимый переход закончился крутым обрывом. Леонида подвели уже вплотную.

Я несколько раз, проваливаясь в трещины, лазил туда и обратно. С трудом нашел обход. Спустился вниз, но поскольку остальные не шли, опять полез наверх. Наконец опустились все и попали на верный путь: вот трещины, «воротца» и спуск. Леонида «стравили» на веревке. Помогли Мише.

Дальше опять поиски, завершившиеся тем, что окончательно установили старый путь. Траверс крутого склона, к счастью, присыпанного снегом, — наиболее трудная часть. Я, страверсировав по горизонтали, укрепился и жду. Долго не может пройти Мишук. Его ноги сводит судорогой. Повели Леонида. После двух третей пути склон стал крут. Леонид упал. Пришлось последнюю часть пути через бергшрунд, постепенно стравливая, скатить бедного Леонида донизу.

Еще один траверс по горизонтали. Мишка проходит его целую вечность. С ногами у него совсем плохо.

Последний спуск, и мы на почти ровном леднике. Ленц ушел вперед. Тройка (теперь я в роли пристяжной) — посредине, сзади тащится бедный Мишук.

Вдруг справа шум. Белое облако, бурно нарастая, бежит по склону пика, с грохотом вылетает на наш ледник и перекрывает его. Вот еще напасть! Облако медленно улеглось. Тревожно вглядываемся. Ленца не видно. Дошли до сбросов. Следы пересекают их. Ну, значит перешел!

Снег стал крепче, остановки сократились. Идем по следам Ленца. Часто следы делают зигзаги. В этих местах Ленц, очевидно, искал более удобный путь.

Чудесным полярным призраком с массой ледопадов, сбросов, гигантскими стенами хребтов, спадает напротив нас широкий ледник. Облака легкими слоями покрывают стены, создавая картину необычайного величия. Я высказываю предположение, что это ледник Звездочка. (Позже выяснилось, что это были верховья Инылчека.)

Маленькая фигурка Ленца уже совсем внизу. Через час примерно и мы втроем (с Леонидом в середине) заворачиваем на последние сбросы. Ввалившись в последний раз в трещину, подходим, набравшись духу, без остановки к еще непоставленной палатке.

Журчит ручей. Мы пьем все сразу. Виталий хочет пить со вкусом. Он достает варенье, накладывает в кружку (это была его мечта: вода с брусничным вареньем), но, увы, варенье настолько высохло, что не растворяется. (Мечта не сбылась). Последним, минут через двадцать, приходит Мишук.

Опять в знакомой просторной палатке. Как хорошо, что мы спустились!

Началось подкармливание. Продуктов очень много. Консервы всех сортов, какао, сухие фрукты и т. д. Заработал примус. Едим, едим и едим.

А ночью разыгралась буря.

Как хорошо, что именно сегодня мы смогли спуститься! Это повторяли мы в дальнейшем много раз.

9 сентября . Снежный день. Лазарет среди снежной пустыни…

Ноги и руки у ребят имеют жуткий вид. Пять ног и шесть рук (у Ленца, Виталия и Миши) — черны. Щиколотки невероятно распухли, ладони рук как подушки. Особенно они страшны у Мишука. Виталий бодрится:

— Это ничего, лишь бы живым остаться. А срежут кое–что — не пропадем.

— Что будет, то будет, — вздохнул Миша.

Леонид совсем как беспомощный ребенок. Распух, лежит, кряхтит, станет. А когда попробовал встать, свалился на всех сразу. При падении, видимо, что–то нарушилось в его мозговых центрах — конечности перестали ему повиноваться.

Я здоров и вполне работоспособен.

А работать приходится на полный ход: и поваром, и хирургом, и завхозом, и сиделкой. Одевать, раздевать, убирать за всеми, перевязывать раны, поить, подкармливать — все это мои непрерывные обязанности.

Погода чуток прояснилась, но к вечеру опять стало хуже. Так и не удалось мне просушить наше сырое снаряжение.

11 сентября . Опять хороший день.

Госпиталь в действии. Процедуры идут своим чередом. Леониду промыл глаза. Видит получше, но опухоль зверская. У Миши пальцы не лучше, черны и сохнут. Ноги пухнут все больше и больше.

В 12 часов пошли с Ленцем на ледник фотографировать. Солнце светит невероятно ярко. Идем связанные, с остановками. Ленц щелкает я крутит кинамку. Постепенно все более величаво встает Хан—Тенгри. Он сияет снегом и нежной игрой желтоватого мрамора. Ощущаешь всю ширь ледниковых полей. Через два часа дошли до середины поворота Инылчека и тут сели для последней съемки. Жара, ни малейшего дуновения ветерка.