Морис Эрцог - Аннапурна

– Он может нас провести на перевал Тиличо? За два ходовых дня? Это меняет дело! На месте мы разберемся.

– Действительно, на карте есть звездочка, указывающая на какой-то проход к северу от Нилгири.

– Но смотри, перевал Тиличо ведь ясно показан между Нилгири и Аннапурной! Может быть, топографы перепутали название? Должен же все-таки здесь быть перевал. Эй, спроси-ка этого человека из Тинигаона, нет ли прохода между Дана и Манангботом?

– Он никогда о нем не слыхал!

Чему верить? Есть только один выход: сходить и посмотреть на тот перевал Тиличо, о котором говорит этот человек из Тинигаона! Но это относится к исследованию Аннапурны, и мы пойдем туда позднее. Пока займемся Дхаулагири.

На следующий день, полные энтузиазма, возвращаются Ляшеналь и Ребюффа. Проводник вывел их на правую сторону Восточного ледника Дхаулагири, почти под самый пик Тукуча.

– Великий вождь этот шикари, – говорит разбирающийся в людях Ляшеналь.

– По сравнению с ним мы просто мальчишки, – добавляет Ребюффа.

– Ну что же, будем знать на будущее. А как насчет ледника?

Ребюффо объясняет:

– Мы поднялись до высоты Монблана после ночевки на 4000 метров. Восточный ледник представляет собой сплошной ледопад. Пройти его, наверное, можно, но это отнюдь не прогулка!

Ляшеналь продолжает:

– Предположим даже, что мы преодолеем ледопад. Не видно, как выйти на северный гребень. По-моему, об этом нечего и думать! Настоящее ребро Уэлкера [43]с ледовыми сбросами в придачу.

– Ближе к югу, возможно, есть более простой выход на гребень, – возражает Ребюффе. – Сам гребень снизу не кажется таким страшным. Конечно, он длинный, но не такой уж крутой. В бинокль видны ледовые башни. В общем, проходимо!..

– Во всяком случае, мы сильно ошибались в масштабах. Все куда больше, чем казалось. Правда, Гастон?

– О, это факт!

Альпийская тактика здесь неприменима. Нужно переходить к тактике организации последовательных лагерей. Личные подвиги должны уступить место коллективным действиям. Теперь все мы отдаем себе отчет в том, что такое гималайская экспедиция. Ее можно определить одним словом – команда.

Пока пришедшие с жадностью набрасываются на тушенку под острым соусом, мы продолжаем обсуждать ситуацию.

Хорошего пока что мало. Однако первая разведка дала нам возможность проникнуть в гималайское высокогорье и понять суть задач, которые оно ставит перед нами. О том, чтобы разрешить эти задачи в 48 часов, не может быть и речи. Только теперь мы можем приступить к планомерной осаде намеченных объектов.

Пока Кузи, Удо и Шац исследуют подход к Аннапурне по ущелью Миристи-Кхола, Ишак, Террай и я изучим северный склон Дхаулагири и путь к нему по ущелью Дамбуш-Кхола.

На рассвете 26 апреля оба отряда выходят на несколько дней. Сопровождающие нас шерпы несут лыжи и высотные комплекты. Тот же шикари, который ходил с Ляшеналем и Ребюффа, доводит нас до первого фирна. Выше он никогда не поднимался. После короткого завтрака мы отправляем его вниз.

Ужасная жара. Снег превратился в какую-то кашу. Чтобы не слишком проваливаться, надеваем лыжи. Для шерпов, барахтающихся по пояс в снегу, подъем особенно тяжел. Пять часов! Все шерпы, кроме Анг-Таркэ, должны идти вниз. Нам же надо устанавливать бивак.

Невозможно снять темные очки. Блеск снега нестерпим для наших усталых глаз. Рядом с нами грандиозная северная стена пика Тукуча. Сверкая алмазами, она буквально подавляет нас своей неприступностью. Наши палатки очень малы. Мы зовем их "гробами". Влезть туда можно только ползком. Но, сделанные из нейлона и алюминия, они весят всего 2 килограмма и свободно умещаются на дне рюкзака. Лежа в спальных мешках на надувных матрасах, перевернувшись на живот, Ишак, Террай и я готовим ужин. Приходится учитывать каждый сантиметр – резкие движения недопустимы. Нужно иметь крепкие нервы, чтобы не поддаваться угнетающему влиянию столь ограниченного жизненного пространства.

На другой день с первых же шагов Террай задает быстрый темп. Может быть, он хочет взять реванш? В последнее время он так ослабел от болезни, что еле двигался. Мы с трудом поспеваем за ним. Крутизна склона настолько велика, что камосы [44]еле держат. Приходится даже налегать на палки. Солнце уже над головой. Рельеф усложняется, мы втыкаем лыжи в снег, чтобы можно было найти их при спуске. Дает себя знать высота, равная примерно высоте Монблана. Несмотря на терзающий нас голод, мы продолжаем подъем, надеясь дойти до пологого места. Террай идет уже с большим трудом. Не слишком ли он понадеялся на свои силы? Не знаю. Во всяком случае, чтобы дойти до площадки, он вынужден «выложиться» без остатка. Тяжело опустившись на снег, он говорит: