Марат Шахманов - Уличный классик, или Записки на коленке. Нон-фикшен 88%

Я пел им о неизбывном Германском мифе, о моём Асгарде, о воскресших валькириях, и они слышали меня.

«… С разлукой, мир вокруг поблек. Мир вновь стал обыден, а в этой обыденности – смертельно опасен для души.

Но в сердце уже цвел тот Цветок, – семя которого было принесено из сада Небесной Обители одной из воплощённых дочерей Валькирии…»

…Зал поочерёдно упражнялся в овациях. Буду откровенен – ни о какой победе я и не помышлял. Мои мысли находились сейчас далеко, там, где я оставил их несколько месяцев назад, тех бесконечных месяцев…

Я вернулся в себя, когда произнесли моё имя, когда зал стало трясти, не то от хохота, как мне казалось, не то от восторженных криков. Schallpegelmesser зашкаливало. Аплодисментов по мою душу (измерявшихся в децибелах) оказалось больше, чем у остальных финалистов, а это значило, что публика выбрала своего победителя. И им был я.

Особенности конкурсов в том, чтобы дарить победителям призы в виде грамот, кубков, статуэток, банковских чеков и других приятных вещичек, а мне вот подарили огромный вязаный чулок, примерно такой, какой носила Пеппи Длинный чулок. Помните эту историю? Да, полосатый вязаный чулок, до верха наполненный монетами, пожертвованными самими зрителями в фонд победителя.

«Что это? Как я это унесу?» – подумал я сразу после того, как мне вручили эту странную, но необыкновенно приятную вещь, позвякивавшую в своём теле монетами разного достоинства.

Я предложил угостить всех оставшихся в зале гостей вином или пивом, но мой искренний жест не был оценён по достоинству, люди отказывались пить за чужой счёт. Зато не отказались организаторы турнира, но и то, как мне показалось, чтобы поддержать компанию. Общаясь с новыми знакомыми, я не заметил, как выпил свой бокал вина, а следом и бокал Верены, которая до этого упорно отказывалась пить. Поняв, что совершил оплошность, я предложил ей новый бокал, но она, едва скрывая недоумение, вежливо отказалась. Мне до сих пор неудобно перед Вереной за тот выпитый бокал вина, хотя после этого вечера я больше никогда о ней не слышал.

Но в тот момент я на всех порах спешил в своё логово, чтобы разбудить других волков, оставшихся в этот день без пищи и питья. В общей сложности мы насчитали что-то около семидесяти евро, позволившие нам отпраздновать победу моей лиры над шпильманами Восточного рейха и прожить следующий день, не думая о послезавтра.

Я был рад тому, что судьба доставляла мне в те дни не только сплошные неприятные сюрпризы, но хоть и редкие, зато весьма приятные, – как эта моя победа в сражении под Лентосом.

Отправляю часть рассказов в жанре нон-фикшн, некоторые из которых в качестве отдельных глав планирую ввести в роман, в котором, исходя из личного опыта, описываются события разных лет с участием героев, волей судьбы оказавшихся в незнакомой прежде среде и жизненных условиях.

В последнее время обострилась актуальность темы мигрантов и беженцев, вылившаяся в глобальную общеевропейскую проблему. Однако эти процессы начались задолго до последнего потока беженцев, заполонивших старушку Европу. В преломлении жизненных историй обычных людей политизация любого негативного процесса, в том числе массовой миграции, выглядит иначе, чем передают СМИ, поэтому в любой теме необходим иной взгляд на проблему, и, вероятно, взгляд художника, писателя может раскрыть читателю больше, чем те же «говорящие ящики» (а они идентичны практически в любой стране), вещающие в русле той или иной политической конъюнктуры.

Отправляю свои тексты, понимая, что данная литература, отнюдь. не является полезной, в утилитарном смысле, или модной литературой. Describo lo que veo, lo que siento, lo que recuerdo… (Описываю то, что вижу, то, что чувствую, то, что помню…). При этом уважение чувств и человеческих взглядов других людей, как и собственных ценностей и прав, остаются главным принципом работы с информацией, касающейся тех или иных сторон приватной жизни.

Он прибыл в Мафенхауз поздно вечером. Точнее, конвой из двух полицейских доставил его на автомобиле, в расположенный на окраине Ризенбурга лагерь временного содержания для иностранных граждан. Это была его очередная остановка на пути к Северной границе. Сдав его администрации учреждения, полицейские оперативно удалились.

«Надо было попасться им в руки перед самым отъездом, – огорченно вздохнул он, – теперь сиди тут в лагере».

Подписав какую-то бумагу, узаконивающую дальнейшие отношения с администрацией, он направился в жилой блок, где его должны были поселить в одну из множества комнат.