Лоуренс Грин - Последние тайны старой Африки

Один охотник, много лет пробывший во Французском Конго, рассказал мне такой случай. Он шел по району, где свирепствовала сонная болезнь. Все население покинуло эти места. Вдруг он услышал слабую дробь. Кто-то бил палкой по пустому стволу дерева. Обернувшись к своему оруженосцу, он спросил:

— Ты, кажется, говорил мне, что здесь нет людей? Африканец улыбнулся и ответил:

— Сокомату.

Они пошли на звук, и вскоре охотник увидел «сокомату» — обезьяну шимпанзе, так похожую на человека. Она с увлечением барабанила по бревну.

«Том…том…бум…та-ра-рат…бум!» Нет ничего удивительного, что, когда европеец пробирается по африканскому бушу, известие о нем намного обгоняет его самого. Где-то там, в ночной тишине, африканцы отбивают этот древний-древний ритм. Доносится слабый ответ, настолько слабый, что отдельные его места восполняют, вероятно, так же, как мы восполняем пробелы в едва слышной, но знакомой мелодии.

Белый человек слышит звуки, только и всего. «Бум…та…ра…рат…бум!» Африка слышит их — и понимает.

Наверное, многие из нас задумывались над тайной долголетия. Когда я был корреспондентом, я разговаривал со многими стариками. Некоторым из них перевалило за сто. И, как правило, это были подвижные и умные люди. Качества эти, по-видимому, играют тут определенную роль.

Самого старого человека я встретил случайно. И мне кажется, что он был самым старым во всей Африке, а может быть, и вообще на земле. В 1935 году я направлялся в Северную Родезию. Наш поезд сделал остановку в Бечуаналенде, на одной из тех пустынных станций, где нет ничего, кроме бака с водой, вывески с названием станции да забора, увешанного кароссами, которые иногда покупают пассажиры. А на этой станции мы еще увидели седовласого и седобородого старца, который, очевидно, был слеп. Его незрячие глаза были закрыты, и тем не менее он казался умиротворенным.

— Это Рамонотване, самый старый человек из всех, кого вам только доведется увидеть, — заметил один пассажир с довольно колоритной внешностью. На нем были бриджи для верховой езды и полотняная рубашка. Я принял его за торговца, который приехал на станцию, чтобы забрать свой товар и хотя бы несколько минут побыть в обществе людей из внешнего мира. Его лицо светилось юмором, й мне захотелось, чтобы поезд немного задержался на этом полустанке.

Улыбнувшись на замечание торговца, я спросил недоверчиво:

— Сколько же лет старику?

— Говорят, сто двадцать, — ответил он. — Во всяком случае я больше, чем он, не протяну: брэнди меня доконает.

Но старику нельзя было дать столько. Может быть, он был чуточку опален пустыней или, я бы сказал, «умиротворен песками».

В пустынях здоровый климат, и Рамонотване прожил еще десять лет, после того как я его встретил. Я всегда сожалел, что под рукой не оказалось переводчика и мне не удалось познакомиться поближе с этим старцем. Я просто увез с собой впечатление о человеке, который всю свою долгую жизнь грелся в лучах южноафриканского солнца и находил в этом удовольствие.

Большеголовый, но не очень высокий, старец относился именно к тому типу людей, которые живут долго. Худощавые, среднего роста, очень подвижные люди скорее доживают до ста лет, чем грузные гиганты. К тому же мне помнится, что у Рамонотване сохранились почти все зубы. Очень старые люди наверняка вам скажут, что они дожили до такого возраста благодаря своим, пусть даже стершимся, зубам, которыми они могут пережевывать любую пищу. И лучшие вставные челюсти не идут ни в какое сравнение с настоящими зубами.

Ученые Южной Африки с большой осторожностью относятся к сообщениям о столетних африканцах, но рядовая публика воспринимает это не так критически. Я не придал никакого значения словам того пассажира, определившего возраст старика в сто двадцать лет. Однако, к моему удивлению, в том же году о Рамонотване написали в газетах, так что он вполне может отказаться самым старым человеком на Африканском континенте.

Слава, однако, пришла к нему не сразу. Соплеменники Рамонотване на протяжении многих лет видели в нем почтенного и милого старика, умного человека, обладающего к тому же и чувством юмора. Миссионеры и чиновники также отлично знали о Рамонотване и ценили его как свидетеля истории Бечуаналенда. Что же касается людей из внешнего мира, то для них рассказ о человеке, который прожил сто двадцать лет, показался необычным и вызвал большой интерес.