Владимир Ушкаров - Индивидуальный маршрут, или 7 перевалов на троих

Доехали без приключений. Гора Монах представляла собой крутой, вытянутый в длину холм с немного раздвоенной вершиной. Относительно невысокая по рельефным меркам гора (примерно 1060 метров над уровнем моря и около 500 метров от подножия) была образована песчаником. Со склонов между деревьев живописно выглядывали скальные выступы, а одна скала образовывала нечто вроде головы и лица с бородой. Она, собственно, и дала название горе – Монах, естественно, породив всякие легенды.

На просторах «всемирной паутины» можно найти приличное количество информации об этих легендах, но самая распространенная и романтичная гласит примерно так:

«Некий монах влюбился в прекрасную девушку из горного селения, чем нарушил данный им обет. Жители в наказание приковали его к скале, на которой он должен был высечь свое лицо, дабы оно напоминало всем о недопустимости прикосновения к женщине вне брака…»

О том, какую религию при этом исповедовал злосчастный монах и можно ли ему вообще было, в рамках обета, прикасаться к женщине, легенды умалчивали.

Но нас в данный момент всё же больше интересовали не легенды, а тренировка и открывающиеся со скальных выступов виды.

Времени облазить всю гору, к сожалению, не было, и мы ограничились только восхождением. Но даже в пределах основной тропы должно было быть много интересного и живописного. Поэтому мы, быстро переодевшись и спрятав машину в ближайших придорожных кустах, рванули вверх.

Иван, несмотря на то что еще ни разу не поднимался на эту гору, знал, куда идти и где начинается тропа на вершину. Перед поездкой он раздобыл в Интернете кое-какую информацию и порасспрашивал местных знакомых. Тропа, впрочем, была одна – заблудиться было сложно.

Гора была сплошь покрыта лесом. В начале подъема, довольно крутого даже у основания, был обычный для Адыгеи и предгорий Кавказа буковый лес. Но затем гору, сложенную, как я уже сказал, из осадочного песчаника, облюбовали великолепные горные сосны! Это, впрочем, было неудивительно, ибо сосна вообще очень любит песчаную почву.

Мне подъем давался довольно легко – я вдоволь отоспался в поезде, а перед поездкой еще и усиленно тренировался… На этот раз, правда, наученный опытом, я постарался сделать грамотно: тяжелые тренировки прекратил дней за пять до похода, делая только легкую зарядку. Поэтому мой отдохнувший, восстановившийся и еще молодой организм требовал новых нагрузок.

Менее подготовленному Александру подъем давался тяжелее… И еще, видимо, сказывался недосып – пока они с Иваном ночью ехали из Ростова-на-Дону, он подменял его за рулем, и сейчас, отчаянно зевая, наш товарищ периодически останавливался и опирался о стволы деревьев, чтобы унять головокружение. Сильно он, впрочем, не отставал.

В общем, почему мне было относительно легко, понятно, и почему Александру было немного тяжело, понятно тоже, но вот наш инструктор в этом плане начинал удивлять!

Иван, проведший почти всю ночь за рулем и подремавший только час-полтора перед Краснодаром, пока его подменял Александр, бодро шагал впереди. Подъем становился всё круче, но наш командир поднимался так легко и непринужденно, будто не шел в гору, а заезжал в нее на эскалаторе!

А ведь всего несколько дней назад он был на вершине Эльбруса! Еще вчера праздновал свой день рождения и, до кучи к бессонной ночи за рулем, еще умудрился чем-то травануться!

Я, друзья, поверьте, далеко не слабак, но после такого комплексного физиологического воздействия неделю бы приходил в себя! Какой еще, нафиг, горный поход после этого?!

Иван же, вопреки всем законам нормальной физиологии, был наутро опять на марше и вышагивал как ни в чём не бывало. Он, вообще, был поразительно неприхотлив – мог сутками не спать и не есть и быть при этом в форме! Правда, в отличие от меня, Иван серьезно занимался спортом и даже работал преподавателем физкультуры в межсезонье у себя в городе, но всё равно его феноменальная выносливость продолжала преподносить сюрпризы.

Однако сейчас, бодро (несмотря на свое состояние) поднимаясь на гору Монах, Иван, уже закаленный и Эльбрусом, и еще более тяжелым походом на Казбек, еще не знал, что этот, казалось бы, рядовой поход всего лишь на Фишт окажется испытанием даже для его возможностей.

О нас с Александром и говорить нечего. Мы, конечно, тоже выдержали, но с огромным трудом. Впрочем, Сане даже больше чести, так как я всю основную часть похода находился на пределе своих возможностей, а ему, чтобы дойти до конца, пришлось этот предел хорошо перешагнуть!