Бенгт Даниельссон: Счастливый остров

Культурный уровень островитян в результате проводимой в колониях политики крайне низок. Единственный материал для чтения, имеющийся в их распоряжении — библия и церковные книги. Французские власти не хотят открыть населению доступ к образованию и подлинным благам современной культуры, искусственно тормозят этот процесс. Своих же культурных сил у жителей архипелага пока еще мало.

Бенгт Даниельссон заканчивает книгу глубоко пессимистически. Он убежден, что капитализм неизбежно развратит и окончательно погубит населяющий архипелаг небольшой, но способный и жизнерадостный народ. Так и должно было случиться, если бы в мире все оставалось по-прежнему. «Но ни горы, ни океаны, — сказал в своем докладе на XXII съезде КПСС товарищ Н. С. Хрущев, — не служат преградой для идей свободы». Колониализм обречен, и ничто в будущем не помешает островитянам Океании занять свое полноправное место в семье культурных и свободных народов мира.

С. Токарев

Однажды я получил из французской Океании письмо примерно следующего содержания:

Пенетито-тане и вахине[5] Пенетито — полинезийское произношение имени автора — «Бенгт». Тане — мужчина, муж; вахине — жена. — Прим. перев.. Желаем вам здравствовать. Аминь.

Мы шлем это письмецо, чтобы спросить, почему вы не приезжаете? Мы вас уже столько ждем. У нас все приготовлено. Приезжайте, будем ночью ловить рыбу на рифе, а утром бить острогой в лагуне. Еще в этом году много черепах. Захвати свой ящик, которым делают картинки. У Темоу родился ребенок, а Теура умерла. Правда, от нее все равно уже не было никакого толку. Хватит для вас и кокосовых пальм и хлебных деревьев. Кехеа посадил для вас лимонное дерево, но оно погибло. Все будут рады, когда вы приедете, мы будем танцевать коморе и другие танцы. Пришлите письмо и сообщите, когда вас ждать? Мы умеем теперь говорить куттеморо и куттенат[6] Куттеморо — испорченное шведское god morgon! (доброе утро); куттенат — god natt! (спокойной ночи). — Прим. перев. . Аминь.

Письмо было от вождя с маленького кораллового атолла Рароиа [7] Остров Барклая-де-Толли. Открыт в 1820 году русской антарктической экспедицией Ф. Ф. Беллинсгаузена-М. П. Лазарева. Назван в честь полководца Отечественной войны 1812 года М. Б. Барклая-де-Толли. Ныне называется атоллом Рароиа и принадлежит Франции. Русские мореплаватели внесли ценный вклад в исследование Океании, и многие острова в этой части Тихого океана имеют русские названия, например: о-ва Россиян (архипелаг Туамоту). атолл Крузенштерна (Тикахау), Кутузова (Макемо) и т. д. — Прим. ред. , затерявшегося в южной части Тихого океана, почти посредине между Южной Америкой и Австралией. О существовании этого клочка земли я и не подозревал до того самого дня в начале августа 1947 года, когда волны выбросили на риф плот «Кон-Тики», а с ним меня и моих пятерых друзей — норвежцев. Так я впервые попал в Полинезию, и она произвела на меня неизгладимое впечатление. Яркие краски кораллов, неумолчный гул прибоя, солнечные зайчики на листьях высоких пальм, но прежде всего — удивительный мир и покой…

Две недели мы бродили по залитому солнцем песчаному берегу, ловили рыбу, купались в прозрачной лагуне, пели и плясали вместе с веселыми, радушными полинезийцами, которых, казалось, печалило лишь одно: что мы скоро их покинем.

…Когда мне становилось невмоготу в суете большого города, когда холод и сырость наших широт пронизывали до костей, я вспоминал солнечный остров, где люди казались такими счастливыми, а жизнь — такой бесхитростной. Память рисовала чарующие картины, в душе рождалась мечта об ином, лучшем мире, но разум спешил возразить, что даже в Полинезии жизнь не может быть такой простой и беспечной, как это показалось нам во время короткого пребывания на Рароиа. Мы видели Рароиа в праздник; наши впечатления были слишком поверхностными, чтобы по ним судить о повседневном быте на атолле.

Люди, которые провели на полинезийских островах не один год, рассказывали удручающие истории о вероломных туземцах, уверяли, что жизнь там однообразна, тяжела и даже опасна. И все-таки мечта о Полинезии не оставляла меня, и когда мне года два спустя предложили отправиться туда в новую научно-исследовательскую экспедицию, я немедленно согласился.