Виктория Прессман - Правда о маяках. Книга пилигрима

В XVIII веке барон взял на себя все расходы на содержание Дагерорта, что было делом дорогостоящим, особенно для такого большого тридцатипятиметрового маяка. Хотя бы представьте на секунду, сколько дров нужно было покупать для поддержания постоянного огня – источника света.

Кроме того, Отто восстановил несколько церквей на острове, реставрировал старую мыйзу, усадьбу – она и сейчас в прекрасном состоянии.

Мне импонирует это изысканное сочетание баронства и изгнанничества, умение сохранять достоинство, спокойствие, стать и выдержку, опрятность, собранность во всех ситуациях и обстоятельствах. Это дар удерживать ясность ума, несмотря ни на что, и позволять себе открытость, не будучи при этом слишком уязвимым. Обладать высоким вкусом и безошибочным чутьем на людей, города и вещи… Барон фон Унгерн безусловно гений места, его судьба неразрывно связана с историей острова Даго, теперь Хииумаа и с его маяком.

Думаю, что Отто фон Унгерн, в силу человеческого опыта и образования, мог позволить себе маленькие шалости, этакую свободу, фривольность в обращении с людьми разных классов, что располагало к нему жителей острова, которые и боялись, и любили его одновременно. На бароне был еле заметный налет простоты, граничащей с обаянием – природным, животным, магнетическим.

Странно, этот немного инфернальный персонаж, герой, окутанный мрачными легендами, привлек меня сразу своей неприкаянностью, бунтарством и внутренней свободой, а еще пожалуй что честностью. Он, безусловно, был не такой как все. И мне почему-то кажется, что мы с ним похожи…

Вот что говорит о бароне Адольф де Кюстин в своих письмах из России: «Не веря ни во что и менее всего – в справедливость, барон полагал нравственный и общественный хаос единственным состоянием, достойным земного бытия человека, в гражданских же и политических добродетелях видел вредные химеры, противоречащие природе, но бессильные ее укротить. Верша судьбами себе подобных, он намеревался, по его собственным словам, прийти на помощь Провидению, распоряжающемуся жизнью и смертью людей».

И да, мне надо будет поехать к нему, к маяку, в пустыню острова, чтобы продолжить наш начатый внутренний разговор…

Мое детство прошло в деревянном доме на берегу Балтийского моря. В том доме были печка, камин, любимая бабушка Буся, большой сад, и было видно звезды, и у нас была собака боксер. А мама умерла, когда я была маленькая… Она хотела, чтобы я занималась музыкой, поэтому на веранде стоял рояль Дидерихс с канделябрами.

Дом. Наша простая эстонская советская дача, которую мы с папой строили своими руками, находилась на дальней оконечности полуострова Какумяэ, в дикой его части, почти на самом берегу моря. Пляжи в той части полуострова каменистые, позади к нашей даче подступал вплотную темный лес, и в гости иногда заходили лоси…

Дни наши на даче проходили беззаботно. Мы путешествовали на полуостров Раннамыйза, который был ровно напротив нашего, на другой стороне залива, так что по отмели можно было дойти до него по воде; втихаря от бабушек мы гоняли на великах до Таллина; вставали в 5 утра, чтобы встретить восход солнца на заброшенном пляже. Мы будили друг друга стуком в форточку: Соня вылезала прямо через форточку, Оля выходила тихонько через веранду, а я сбегала через окошко предбанника… Никто и не знал о нашем исчезновении, мы возвращались до того, как бабушки просыпались. Я занималась восточными единоборствами, играла об стену в большой теннис, помогала бабушке по саду, ходила за грибами и ягодами. Все время в трусах, босиком, на дребезжащем велосипеде моей старшей сестры – настоящий индеец…

Днем мы угоняли лодку Аниного папы, рыбака, и на лодке выплывали на середину залива, дрейфовали, купались, загорали. Мы залезали на самые высокие сосны и так высоко, что нас качало, и птицы летали вокруг. Мы выживали как Робинзоны Крузо: строили шалаши, делали бумагу из водорослей, питались кореньями и травами, знали виды птиц и даже названия мха на латыни, не боялись змей. Все тропки и просеки Какумяэ были нанесены на секретную карту. Ночью, с середины августа, начинали падать звезды. Иногда мы насчитывали до ста упавших звезд! Еще в детстве я поняла, что хочу быть путешественником. Несмотря на явный музыкальный талант, меня больше интересовало самопознание, медитации, спорт и путешествия. Дедушкин атлас офицера был испещрен карандашными пометками… Я составляла предполагаемые маршруты, мне было все равно, что они проходят по исторической карте XVIII века через несуществующие страны… Карандашиком были обведены линии рек, они соединяли горы, города… Атлас офицера был моей настольной книгой вместе с Записками о Шерлоке Холмсе.