Виктория Прессман - Правда о маяках. Книга пилигрима

Быть может, кто-то из них видит дубы-колдуны, камни доледникового периода, колодцы ведьм, подушки Калеви Поега… Или публичные дома, казино, кабаки, которых просто не счесть. Что видят здесь эти зеваки туристы, вечные дети закатившейся старушки Европы – падение нравов или традиционность, иногда граничащую с ханжеством, равнодушием, провинциальностью? Какие корни открываются им в Ревеле – датские, русские, немецкие, шведские, угро-финские? Безусловно, есть в Таллине свой шарм, своя изюминка – нежный густой воздух, сотканный из песка, пряностей, моря, сосен… Все как будто парит в воздухе, и дует свежий ветер и надувает паруса, ловит птиц и чьи-то мысли.

Парит мой ум, а машина продолжает ехать из Таллина в Москву…

Я всегда приезжаю или временно возвращаюсь в Москву, когда в мегаполисе происходят эпохальные события: смена политического режима, передел собственности, ураган, я являюсь свидетелем появления новых колец и диаметров – третьего, МЦК, МЦД…

Я вижу, как сносят памятники архитектуры, улицы закатывают светлым однотипным бездушным плитняком, рубят деревья – делают новые развязки, расширяют проспекты. Появляются доселе неведомые станции и ветки метро… Старые все так же вызывают восторг у приезжих и туристов из-за рубежа, наконец-то для них стали появляться указатели на латинице. Благоустраиваются парки, в городе замаячили одинокие велосипедисты, а на набережных и в парках их просто не счесть… В общем-то, иногда начинает казаться, что Москва – это город для людей, но это не так. Со временем видишь и чувствуешь агрессию, равнодушие, политкорректность, жестокость и пробивную силу москвичей. Говорят, Москва слезам не верит…

В этот раз я приехала в столицу, когда нагрянула градостроительная реформа под названием «снос пятиэтажек», проект реновации… Их уже начали сносить… Моя пятиэтажка пока не в очереди на снос, но жильцы торопят события, некоторые ютятся впятером в однокомнатных квартирах, мечтают о новом доме с улучшенной планировкой и парковочным местом, об увеличении метража, об отсутствии сырости и газовой колонки, о новых трубах и батареях… о новом виде из окна… Вместо хрущевок вырастают хаотично раскиданные, не создающие общего ансамбля новостройки разных цветов и этажности. А в городе начинают появляться полые призраки с черными глазами – выселенные дома… Запах застарелых нечистот, низкого качества жизни, запах нищеты, агрессии, неумытости, безнадеги. Были наверняка такие жильцы, которые не хотели покидать свою старую нору, свой подъезд, свой двор – они бились насмерть, стояли до конца, пока сотрудники правоохранительных органов не применили силу… Дома пусты, глазницы темны, рядом котлованы, из которых скоро как грибы под дождем вырастут новые дома… Глазницы темны, запах остался. Запах – это часть души. В этих домах-призраках остались части человеческих душ. А потом их снесут. Совсем. И постепенно исчезнут запахи. Вырастет новый большой дом с нейтральными запахами строительных материалов – краски, глины, линолеума, дерева. У кого-то начнется новая жизнь, а у кого-то она так и останется в прошлом – в воспоминаниях, в мечтах, в надеждах, в упованиях. А вообще, каждый новый переезд – это новое освобождение. Или новое рождение. Избавление от лишнего, ненужного, тяжелого, второстепенного, скидывание балласта.

Мне было двенадцать лет, когда мы покинули с папой, бабушкой и мачехой любимый Таллин. Для меня это стало настоящей трагедией. Я обожала родную Балтику, не представляла себе, как можно жить без моря, без сосен, без свежего ветра, я так и не полюбила Москву до конца, хотя поняла и изведала ее. Я переросла из человека провинциального Таллина в человека имперского третьего Рима. Москва, как тут ни крути – мировая культурная столица, создала фундамент моего образования и расширила диапазон восприятия. Еще, пожалуй, диапазоны моего восприятия донельзя расширило ЛСД, но об этом, право же, не стоит.

С переездом в Москву и отрывом от родной земли для меня началась эпоха изгнания. Вне всяких сомнений, она началась еще с изгнания из Рая. Да и чем мы лучше праотца Авраама, который был скиталец и пришелец на этой земле, и где наш дом – Ойкумена, земля обетованная?

Как же долго умирает эпоха, рушатся дома, порастают быльем тропы, все покрывается новым временным слоем. Старое становится все более уродливым, новое – все более чужим. Мир движется к неминуемому концу, начиная медленно возвращаться к началу.

Читать дальше