Вячеслав Смирнов - Сумасбродства

–– Молодец, – похвалил он себя.

Как эти встречи с разными детьми соответствовали его представлению о чистой детской душе, и как не вязались с недетской жестокостью Лизочки!

Но была же причина или мотив, было что-то, что заставило ее довольно воинственно или задиристо атаковать меня. Я подумал, что любящая ее мама, воспитывая дочь, обратила ее внимание на то, что она так любит Лизочку, что ни разу даже не шлепнула ее по попке. –А вот папа меня наказывал, и однажды взял ремешок и отшлепал меня по попке. – Мама, а тебе больно было? –Конечно больно. – Ах, какой нехороший дедушка! Я его больше не люблю. Жалея маму, Лизочка решила мстить дедушке, и делала это настойчиво.

После побега Слава стал с опаской бывать в гостях, и Лизочки встречала его обычно хмурым взглядом. Она не забывала страдание маминой задницы, не зная причины примененного отцом способа наказания и воспитания. Сама Влада об этом случае тоже напоминала и укоряла отца за метод воспитания. И как с малого начинается великое, так и за детским лепетом последовали большие неправедные дела Влады, и гостевания Славы прекратились.

Многие типы людей встречаются в многовековой старой русской литературе, свободной в своем выборе. То удалые и лихие, то убогие и юродствующие, то одаренные или бездарные, лежебоки и деятельные, бродяги и пьяницы, казнокрады и преферансисты. Кого только не было. Литература короткого советского времени подобными, похоже, обеднела – жизнь стала другой, да и тематика была подвластной государственной машине, печатавшей авторам гонорары. Мне довелось встретить и наблюдать на притяжение нескольких лет человека, словно зачатого всеми типами прошлого, да что там скрывать – быть соучастником некоторых историй с ним и как бы заглянуть в далекое прошлое России. Не прервалась линия русских типов и в условиях латвийского зарубежья! Русский и в Европе и в Африке всегда покажет нашу русскость. А здесь по соседству с Россией, и тем более.

Володя лет тридцати-тридцати пяти от роду, невысокого роста, сухощавый, жилистый, цепкий, светло и редковолосый, с пшеничными усами, русак из Витебска, неведомыми мне путями попавший в Ригу.

Вначале он плавал матросом на лоцманских буксирах, буксирах, таскавших баржи. После этого надолго расставался с землей в рыбном порту, отплывая на СРТ или БМРТ ловить рыбу в дальних морях Атлантики, став студентом Калининградского рыбного института. Однако тянулся к свету ученья как-то, между прочим. Никогда не видел я его склонившимся над книгой или конспектом. Обычно он склонялся с карандашом в руке над пулей для записи очередного виста или росписи пули, прижимая лист локтем, другой, держа недопитый бокал или рюмку водки. А в одиночестве, лежа смотрел телевизор. Придя к нему, видел всегда на экране мультфильмы. Смотрел он любые и всегда с интересом. Удивлялся, узнав, что я не смотрю их:

– Как, не смотришь? Ведь они такие интересные и захватывающие.

Сочетание любви к выпивке и преферансу было почти гармоничным и одно другому не противоречило, а вот детская привязанность к мультфильмам была в диссонансе с первыми. Наверно это была бы простая задача для психолога – объяснить это. Психологи любят объяснять многие побуждения души человека как компенсацию недополученного в детстве, но недополученными были и преферанс, и выпивка. Но и я все детство провел без мультфильмов, а так и не потянуло к ним. Правда, в Володе было сочетание трех направлений влюбленности, а во мне из его ни одной. Случалось, что не было передач, не было компании для преферанса. Тогда Володя коротал время, накручивая усы. При этом назидательно мне:

– Обязательно ухаживай каждый день, но вскручивай снизу вверх по часовой – Так и следую иногда его инструкции. Думается при этом хорошо и от монотонности действия спокойствие охватывает.

Так проходила домашняя жизнь на берегу студента Калининградского рыбного института. Но и экзамены нужно было как-то сдавать.

– Как это как-то? – спросите. – Отвечу. Надвигалась сессия, а он не допущен к экзаменам, к самому первому – по деталям машин, т.к. не сдал курсовой проект. Володя в тревоге обратился ко мне – инженеру. – Помоги! Спаси! – Пришлось взяться за расчеты, и начертить несколько листов проекта лебедки с редукторным приводом. Володя представил проект, защитил его и был допущен к экзамену. И снова он просит меня о помощи. Пришлось освежить в памяти курс Деталей машин, готовиться и сдавать экзамен, боясь разоблачения. Но пронесло, и если экзамен был сдан на «хорошо», банкет же, организованный Володей в ресторане «Рига», прошел с оценкой «отлично» с плюсом. Вот такими мытарствами Володя был выведен в люди и стал четвертым человеком на большом морозильном траулере, на борту которого он зарабатывал большие деньги, и все шесть месяцев плаванья их не тратя, оказывался на берегу с очень большой суммой, невообразимой для меня, работавшего инженером на заводе. На эти деньги он мог путем прописки приобрести квартиру, купить тронное кресло и восседать в нем под сияющей хрустальной люстрой зала, выписать хоть из Москвы на празднование своего сорокалетия цыганский оркестр театра «Ромэн» , быстро накопить на какой-нибудь автомобиль, «как денди лондонский» одеться. Но он был экономным или все это ему было не нужно. Примером экономности Володи был случай в магазине «Сакта», большом, богатом галантерейном, в самом центре города, в первом этаже филфака ЛГУ. Зашли в магазин просто посмотреть на товары, а может быть и купить, если бы что-нибудь приглянулось. В мужском отделе остановились у прилавка с носками. Володя встрепенулся: