Елена Петрушина - Королева Дурляндии

Умерла на моих руках. Чтобы не обременять. Чтобы не остаться совсем одной. Может быть, причина была иной. Я даже согласна с официальной – сердечный приступ. Но до последнего дня буду благодарна ей за первую, больше похожую на цель. Она не хотела, чтобы её спасли. Ей стало плохо, когда я ушла на работу, но она не вызвала скорую и позвонила мне лишь тогда, когда поняла, что не спасут. На усилия реанимационной бригады и мои она лишь сказала «Отпустите меня в Гималаи». Я сдала билет на поезд и после похорон полетела в Питер самолётом. Нельзя было оставаться в этих стенах одной. По возвращении позвала к себе пожить брата, который занял с семьёй большую комнату, а я поселилась в маминой. И началось пустое время, о котором я мало что могу вспомнить. Время после утраты, когда мы держались рядом, но были не в состоянии говорить о своей боли. Я работала психологом, и это обязывало держаться в форме. Я проходила личную терапию и ещё некоторое время ждала, что мой друг приедет. Но данный себе срок ожидания вышел, я простилась с нелепой надеждой и погрузилась в водоворот чужих проблем. Когда воронка выбросила меня на поверхность, на дне остались пять лет жизни. Может быть, это ты заставил меня распластаться звездой и всплыть, мой неразговорчивый друг. Как бы то ни было, я начала дышать. Но потребность дышать была так велика, что смрадный воздух большого города не мог её удовлетворить. Беспрерывно курящие, дерущиеся и круглосуточно пускающие в форточку выхлопные газы соседи; начавшие до тошноты утомлять учреждения с их уродливыми гласными и негласными правилами, из-за которых я часто увольнялась; многочасовые пробки на дорогах; практически полная невозможность твоего присутствия рядом и острое осознание своей чужеродности – вот сжигающая нервы кислота последних лет жизни в Новосибирске. Ты тоже не ожидал, что всё так будет? Да, никто не ожидал. Думали, по традиции «сгоревших» училок, так и останусь пассивно-недовольной до конца дней своих? Так в этой среде принято – страдать и бездействовать.

А я стала искать выход. Я хотела жить. Сила стучала в темечко, а жареные петухи всех мастей клевали, куда только достанут. Переехать. Переехать в лесной дом, белый, чистый, красивый. Я видела его в моих мечтах. Я рисовала его. Я исходила все его половицы задолго до того, как приобрела – неудивительно, что именно таким он и оказался.

Я тебе рассказывала, как я выбирала место?

В нашу последнюю встречу в Москве я многого не сказала. Твоё лицо испугало меня, мёртвое и чужое. Наверное, таким увидела Герда Кая – заколдованного Снежной Королевой, очарованного словом «Вечность». И ты всё ещё очарован им, всё ещё бессмертен, у тебя впереди вся жизнь и все девочки Москвы. Кататься со мной на санках ты не собираешься. Такое лицо я увидела. И потащила тебя пешком вдоль реки. Ты ненадолго вернулся из небытия, и у нас было несколько часов тепла. Но я понимала, что сейчас уеду туда, куда тебе вряд ли захочется. В свой мир, свой лес, свой сад над прудом. И что тебе нужно пройти свои «круги МКАДа», что встреча наша действительно последняя.

Итак, я выбрала такое разное – лес и тебя. Ты просто возник рядом, коснулся взглядом, локтем, коленом под столом, стал со мной говорить. Тут какие стратегии выбора? Разве что бессознательные. Я не искала тебя, а приняла как факт. А вот дом искала. И для этого мне нужно было ответить на два основных вопроса: «Какой?» и «Где?». Участок должен был быть в стороне от суеты, где-то в лесном массиве. Хутор, деревенский дом на окраине или даже дача. Где? Этот вопрос я прорабатывала особо тщательно. Я проверила через астрологические расчёты наиболее и наименее привлекательные направления переезда. Наиболее – понятно зачем, а вот наименее? Что там смотреть? А вот, пойди ж ты, бывает, что человек упорно не желает направиться туда, куда ему следует, и место это почему-то вызывает у него неприязнь. Так что и Владивосток, и Улан-Удэ, и Иркутск, и Краснодар были проверены на пригодность для новой жизни. Собственно, «звёздный удар», с которым человек рождается, с переездом не рассасывается. Но может очень сильно измениться та сцена, на которой развернутся природные задатки. Одни аспекты жизни уйдут в тень, для развития других местность может предоставить шикарные шансы. Вот я и «переезжала» по карте, рассматривая эффект: что произойдёт с работой, как придётся зарабатывать, какие возможности в личной жизни и самореализации. Наиболее благоприятно, как выяснилось, было бы перебраться на самый запад Германии или в Великобританию, и я даже не стала отбрасывать эти варианты как безумные. Кроме того, я нашла подходящий дом в Германии, но как бы я там жила – вот вопрос. Дома в Болгарии были знойно-виноградными, но пастораль сия почему-то пахла мафией. Я остановилась, в конце концов, на Северо-западе России. Астрология была не против, но вот цены на дома и их состояние не внушали мне ни малейшего энтузиазма. Отобрав несколько более-менее сносных жилищ, я отложила поиски и решила молитвенно обратиться к Соловецким первооснователям. Только я расслабилась и представила себе образ Иова, держащего в руке Анзерский храм, как ощутила побуждение писать: «Изборск. Поезжай в Изборск». Я никогда раньше не слышала об этом месте, даже не уверена была, что оно существует в реальности, и я не фантазирую. Как обычно в случае сомнений, прочитав молитву, я убедилась, что ощущение подлинности сообщения не уходит.

Читать дальше