Сергей Бершов - Южная стена Лхоцзе

Мы пробыли на высоте 7500–8000 м девять дней, если считать с подъемом, спуском. Ночью кислородом не дышали, экономили. А наверху, в день, когда взошли на вершину, его хватило мне на 4, 5 часа, а Володе на 4. Спускались тоже без 0 2. Но без кислорода мы бы свою стену не прошли.

Там все работали на износ. Причем молодые до последнего — без кислорода. Сколько ни говорили, ни объясняли… В Гималаях высота 8000 м — это как на Памире 7500 м. Но после восьми тысяч наступает резкое изменение состояния. Ты этого поначалу можешь и не понять. Заметишь, когда совсем дело плохо. Поэтому советовали тем, кто впервые на таких высотах: попробуйте сначала с кислородом. Прислушайтесь к себе, оцените, как организм реагирует. Но все же умные, бывалые. Пока жареный петух не клюнет, все нипочем. Молодые ребята между собой на тему 0 2рассуждали в таком плане: если без кислорода взойдешь, точно звание заслуженного мастера спорта дадут, а так могут и «просто» мастера. Всем хотелось приехать заслуженными, поэтому упирались, сколько могли, без кислорода… Из-за этого начались травмы, заболевания, обморожения. Команда «посыпалась». Думаю, если бы не «бескислородный» настрой, на вершину взошла бы не только наша двойка.

Устойчивость к гипоксии (особенно для «зоны смерти») не приобретешь в барокамере. Там можно подвести организм к тому, чтобы он начал правильно адаптироваться к условиям высокогорья. Но способность противостоять кислородному голоданию нарабатывается только в горах, годами восхождений. В 1982-м Эверест предельно доходчиво показал нам, что даже очень серьезная высотная подготовка сама по себе еще не залог успеха. После второго ночного восхождения обмороженных Валерия Хрищатого и Казбека Валиева, которые шли наверх без 0 2, сводили вниз. Парни вернулись в базовый лагерь совершенно «разобранные». Особенно, помню, поразило состояние Казбека. Сильнейший высотник… Никогда таким его не видел. С высоты сегодняшнего опыта могу сказать: чтобы безаварийно ходить на восьмитысячники, нужны, кроме всего прочего, три-четыре года активной высотной подготовки. Понятно, речь о спортивных восхождениях. Для коммерческих при наличии кислорода Эльбруса иногда достаточно. Хотя и там, как говорится, бабушка надвое гадала. Смотря на какой восьмитысячник идти. Но это уже другая история.

Я ходил без кислорода на последнем этапе восхождения на Лхоцзе в 1990-м, на спуске с Эвереста в 1982-м, когда на 8600 м отдал свой баллон «поплывшему» Мысловскому. Четко представляю, что такое работа на высотах за 8000 м без 0 2. Знаю, как буду себя чувствовать, работать, страховаться. Нормально, только чуть медленнее, чем с кислородом.

Конечно, более спортивно — без кислорода. Если у тебя предстоящее восхождение — единственное в жизни, а дальше ходить ты не собираешься, наверное, можно пойти и забыть. Впрочем, и тогда есть смысл задуматься, стоит ли игра свеч. Опыт гималайских восхождений убедил меня, что на высоты больше 8500 м лучше идти с кислородом. Повторю, я ходил там и без него. Поднимался без кислорода на «маленькие» восьмитысячники (Нанга-Парбат, Чо-Ойю, Шиша-Пангму, Аннапурну). Это нормально. Но выше — нет! Это мой выбор. По отношению к собственному здоровью, прежде всего. Потому что хочу ходить в горы еще и еще.

Не спорю, бескислородное восхождение более престижно и ценится выше. Понимаю желание восходителей, поднимающихся на гималайские восьмитысячники, работать без кислорода. Но тем, кто идет на высоты больше восьми тысяч впервые, лучше иметь с собой кислород. Потому что, как поведет себя организм в так называемой зоне смерти, неизвестно. При том, что на такой высоте восстанавливаться он не может — это научный факт.

Помню, Володя Балыбердин в 1982-м без кислорода восходил на Эверест. Но ночью-то он спал с кислородом! Это то же, как некоторые альпинисты понимают альпийский стиль: «Навешиваем перила до высоты 8000 м, а дальше восхождение в альпийском стиле». Бескислородное восхождение — это когда у тебя на случай какого-то «ЧП» лежит по баллону 0 2в базовом лагере и в ABC. А весь путь на гору и с нее ты проходишь, не подключаясь к баллону. Сейчас имена поднимающихся на Эверест без кислорода заносят в отдельный список. Еще в начале века количество таких восходителей перевалило за сотню. О чем это говорит? Во-первых, об уровне современного альпинизма, во-вторых — о том, что физиологический потолок у каждого свой. Чтобы подниматься на «большие» восьмитысячники без 0 2, надо четко представлять, чем это может быть чревато на восхождении и после него. Мне очень доходчиво растолковал последствия бескислородного восхождения светлой памяти Анатолий Мошников (погиб в лавине осенью 2011-го). Он дважды поднимался на Эверест без кислорода. В первый раз не понял всех разрушительных последствий. Просто, когда приехал к маме, а она попросила что-то в доме поправить, сил на это не оказалось. Пообещал: «Отлежусь и все сделаю». Долго маме пришлось ждать. Целый год отходил! После второго восхождения уже понял, как высокогорная гипоксия бьет по центральной нервной системе, да и по всем другим системам организма. Как это аукнется в будущем, неизвестно — не проводились такие исследования. Мне кажется, есть смысл взвесить, стоит ли «престижность» восхождения такой платы?