Йозеф Кац - Таллин. Любовь и смерть в старом городе

Согласно широко известному в городе преданию, вынесен он был дворянину Отто Йохану Туве, наследному владельцу поместий Эдизе, Вяэна и Коону: имя его и по сей день можно разобрать на истертой могильной плите прямо у входа под церковные своды.

Жизнь свою он прожил в распутстве, но, чувствуя кончину, попросил земной суд помочь избежать ему хоть толику суда небесного. Судьи, удивившись просьбе, постановили: пусть всякий, входящий в дом Божий, вытирает о могилу грешника грязь с подошв.

О реальном Туве известно до досадного мало: другие представители этого рода, захороненные под сводами Домского собора, оставили после себя пышные резные эпитафии, где перечислены их заслуги. От Отто Йохана осталась лишь дата смерти: 1696 год. Да упоминание о том, что за многочисленные долги он был вынужден продать вассальный замок Эдизе исконным соперникам, баронам Майделям.

Можно ли на основании этого факта биографии заключить, что Туве был сердцеедом и соблазнителем, чьи похождения могли сравниться с авантюрами знаменитого севильского дворянина? Едва ли. Но фольклор, похоже, руководствуется тем, что и Йохан, и Хуан — лишь национальные вариации одного и того же имени Иоанн, и упорно кличет раскаявшегося грешника «таллинским Дон Жуаном». Впрочем, раскаявшегося ли? Ведь, согласно «продолжению» легенды, Туве сам приказал похоронить себя под церковным порогом, дабы и посмертно «заглядывать» под дамские юбки…

Фильм «Дон Жуан в Таллине» кинокритики приняли достаточно прохладно — и, говоря начистоту, было за что. Впрочем, на народной популярности это не отразилось: по словам автора, костюмированный мюзикл оставался неизменным «хитом» кинопрограмм санаториев и домов отдыха.

Как-то, лет через пятнадцать после премьеры, уже в середине восьмидесятых, режиссер поинтересовался у администрации одного из них: в чем заключается популярность проходной, в сущности, ленты.

«Ответом мне была всего одна фраза, — делился несколько лет тому назад давнишними воспоминаниями Арво Крууземент. — Этот фильм, знаете ли, заставляет зрителей вновь говорить о любви».

Кто после этого усомнится, что легендарный любовник действительно бывал в Таллине?! И даже если след этого визита сохранился лишь на поблекшей кинопленке — бывал явно не зря.

В конце двадцатых — начале тридцатых годов в самых дорогих кофейнях Таллина часто видели представительного молодого человека, окруженного миловидными особами.

Спутницы менялись часто, но общество не усматривало в том ничего предосудительного: наличие солидного донжуанского списка было для начинающего светского льва почти что обязательным.

Гром грянул, когда почтовые службы ряда европейских государств обратились в Таллин с требованием провести срочное расследование: аноним из Эстонии рассылал по всему свету в конвертах… эротические фотокарточки.

Выйти на след скандального фотографа было просто: им оказался тот самый юноша — сын владельца Сакуской пивоварни Эдуарда фон Баггенхуфвудта и дочери основателя дачного предместья Нымме, чудаковатого барона Николая фон Глена.

Пикантность ситуации заключалась в том, что поначалу он не платил своим «моделям» ни гроша: жены и дочери далеко не бедствующих таллинцев позировали своему соблазнителю исключительно из «любви к высокому искусству».

Более того, одна из них, ради отведения от возлюбленного подозрений, даже согласилась заключить с ним законный брак — благо, гражданское бракосочетание в Эстонской Республике уже практиковалось широко.

Попытка напечатать манифест, в котором новоявленный «поборник свободной и чистой любви» стремился донести до масс свои «прогрессивные взгляды», успехом не увенчалась: доморощенного порнографа сослали на пустынный остров Кихну.

Толку от ссылки было мало. То ли сбежав, то ли вовсе не явившись на место отбытия наказания, осужденный пустился в головокружительную одиссею по Европе, с радостью отслеживаемую бульварными изданиями.

Известия о скабрезных фотокарточках, выпущенных под псевдонимом Нед де Багго, то и дело поступали то из Латвии, то из Германии, то даже из такого патриархального уголка, как Андорра.

На крупные неприятности уроженец Таллина нарвался на Мальорке: диктатор Франко был ревностным католиком, и суд города Лас-Пальмаса приговорил фотографа к трем годам тюрьмы.

Дальнейшая судьба скандальной «звезды» неясна. Во всяком случае, когда он в 1961 году пытался ходатайствовать о шведском подданстве, официальный Стокгольм ответил отказом.