Том Хилленбранд - Охота за темным эликсиром. Похитители кофе

Перед одной из витрин Овидайя остановился, рассматривая свое отражение в стекле. Самому ему тоже не помешал бы новый гардероб. Полукафтан его не слишком заношен, но уже тесноват. Овидайя, недавно отпраздновавший свой тридцать второй день рождения, в последнее время несколько расплылся. Соответственно, в своем узком сюртуке он все больше напоминал хаггис [4]на ножках. Бархатные бриджи потерлись, то же самое можно было сказать и о его туфлях. Взглянув на юношеское лицо, почти без морщин, с водянисто-голубыми глазами, он поправил строптивый парик. К счастью, скоро ему не придется довольствоваться этой одеждой.

Овидайя отвернулся, поднял воротник и побежал вверх, к воротам Ладгейт, мимо огромной строительной площадки будущего собора. Затем пошел дальше, в сторону госпиталя святого Варфоломея. Несмотря на то что двигался он от Темзы, влажный холодный воздух пробирал до костей. Большинство людей, шедших ему навстречу, казались недовольными, шли, подняв плечи и обхватив себя руками. Овидайя же, напротив, бежал легко, словно под ярким весенним солнцем. Сегодня хороший день. День, когда он станет богачом.

Он почувствовал запах еще до того, как вошел в Малую Британию, расположенную за городскими стенами. В этом квартале разместилось множество торговцев книгами и переплетчиков. Запах Лондона, этот ни с чем не сравнимый аромат гниющих отходов, холодного дыма и мочи, здесь дополняли некоторые другие нотки: пары клея и едкая вонь свежевыделанной кожи. Не удостоив множество книг, выложенных перед магазинами, взглядом, Овидайя подбежал к дому в центре переулка. Над дверью на ветру раскачивалась дощечка, на которой были нарисованы греческие буквы «альфа» и «омега» и чернильница. Под рисунком красовалась надпись: Бенджамин Оллпорт, мастер-печатник.

Он вошел внутрь. И тут же в нос ему ударил запах клея. Что ж, по крайней мере, здесь, внутри, не пахнет водосточной канавой. Типография Оллпорта состояла из одной большой комнаты. В дальней ее части стояли два печатных пресса. Это была одна из причин, по которой Овидайя выбрал именно эту типографию. Оллпорт использовал станки голландского производства – золотой стандарт для прессов. На таких же станках печатали все необходимое и крупные банковские дома континента. В передней части магазина, кроме покинутой сейчас конторки, стояли два больших низких стола, на которых лежали стопки желтоватой бумаги. Это были только что напечатанные трактаты. Овидайя подошел к конторке, взял с нее маленький колокольчик и дважды позвонил.

– Минутку, пожалуйста! – раздался голос с галереи. В ожидании появления Бенджамина Оллпорта Овидайя рассматривал свежие печатные изделия. Там был трактат под названием «Ужасный и поразительный шторм, обрушившийся на Маркфилд и Лестершир, во время которого на землю падали чрезвычайно удивительные градины, имевшие форму мечей, кинжалов и алебард». Кроме того, была здесь тетрадка под названием «Лондонская отставка, или Политическая проститутка, где речь пойдет обо всех приемах и военных хитростях, которыми пользуются эти страстные леди против мужчин, с приятными историями о номерах программы вышеуказанных леди». Судя по всему, это был памфлет, о котором он читал в «Гезетт» и который вызвал такой переполох при дворе. Обычно ему дела не было до подобной слащавой писанины, но сейчас он взял копию и принялся листать. Овидайя как раз погрузился в строки с подробным описанием обещанных в заглавии номеров программы, когда услышал, что кто-то спускается по лестнице. Уши у него вспыхнули, он отложил трактат в сторону и поднял голову.

– Доброе утро, мастер Оллпорт.

– Доброе утро, мистер Челон. Как вам «Политическая проститутка»?

Оллпорт был человеком высоким, однако при встрече с ним заметить это можно было не сразу. От многолетней работы за прессом спина его согнулась и голова находилась на уровне плеч. Руки Оллпорта были черными, как у мавра, а голова, на которой он не носил парика, почти лысой.

Овидайя почувствовал, что зарделся.

– Военных хитростей, заявленных в названии, я не нашел, только… номера программы.

Оллпорт захихикал.

– Наверное, в этом причина того, что он расходится лучше, чем тетрадки с песнопениями перед Рождеством. Если хотите, можете взять один экземпляр.

– Очень любезно с вашей стороны, мастер Оллпорт, однако…

– Я знаю, вы интересуетесь только натурфилософией и ситуацией на бирже.

– Мои издания готовы?

– Разумеется. Если вам будет угодно последовать за мной.