Пастырь вам – бродяга с бутылью,
Каждый – у кого не отсырело сердце.
Учение – шаблон-пропитка, мозгу сырому
И сердцу буйному, – мир до смешного обратен
И зло ли в сожжении эталонов платины.
Не знаем мы – и вы не знаете.
Богослов не умел говорить что-либо кроме заученного в детстве глухом – и читал полувслух, строчку в минуту, – слова срывались с уст того – псалмы и прочее – и всепотребимость тех не заставляла задумываться. Богослов посчитал клочок крафтовый благоверством и пропел слова лукавые, – ведь от Лукавого всё, что не Да/Нет, – т.е. трансдуальное злодейственно, ведь откажущийся от ада и рая идёт дальше, чем позволяет Богослову кошель. Прихожане разделились – голос прозревшего звучал в речи владыки, – что за глупцы руководят порой путьми людскими: поступай так, повторяй пока не помрёшь, слушайся нас и получишь однокомнатку на небесах, – ?!
Повелитель раздался голосом возмущённых – и собрал двоих, троих, – готовых отдать жизнь – но превратить Храм Антропоцерквизма (the Церковь инкорпорейтед) в гроб самовосхвалявшимся, – или аутентичный приврат-салун для распахнувших створки сознания.
Глава Восемнадцатая -
Revolution
Богослова уместили на распятие – чтоб ознакомился с предметом трактуемым – и провершили перестройку: женщинам на иконах пририсовали грудь, витражи снабдили люминесценцией, а двери сделались открытыми круглосуточно-всегодично, – чтоб истины стонов не миновали слуха людского; лазеры и техно, упорная с гинекологическим креслом. Тела грудились непрестанно и благоухали слаще ладана: солоновато-сладко, будто крекер во рту блудницы, – ладан сменили кокой – но и того не доставало: неудовлетворённость людского мирским росла диаметрально удовлетворённости. Стоит хоть раз в жизни пройти посвящение свободной любви (послевкусно скорбью).
Повелитель Теней понимал: плохо – и первое – и второе, – и презрел мирское, успев переиметь каждую из городка своего и скурив ни один словарь морфем, – и наблюдал: человек иссякал – чем себя ни обманывай. Лес принял Повелителя Теней – и встретил с Прокажённой, изгнанной Богословом; они построили домик на вершине скалы и завели бельчонка Джабраила.
Джабраил познал мир познающих и не ведающих – но соприкоснулся со вселенской печалью у одних и беспутства у других, – печалью претекающей от прародителя к отроку, будто История Историй была разбившимся кувшином, звеньями чьиими стали, – и Историю Историй восстановить удастся – если подумать, отдаться спонтанности и запустить пятёрню (иль десятёрню) в облако еженощное, Непостижимого, что приходит в перешуршивании ежей. Джабраил сбросился со скалы – оставил нить предсмертную, чтоб приютившие накормились плотью прозревшего (отчего бы – если возите “мощи святых” – не торговать мясом их?). Повелитель Теней вкусил – и остался веганом с дней тех, с пятнадцатилетия, – чтоб изъять колья наставлений из головы и приникнуть к Свету Первородственного, иллюзорного – и лучшего.
Повторять путь чей-либо – ошибка ошибок, – не проще ли придумать собственное, чем жить под чернью копирки (вспомните рабов заводов и рудокопов)? Смешай Белое с Красным – и передай другому; занавес негласен, единый. Судьба и Жизнь зависят от Сейчас, – и незачем вписывать в бланк “Пожелания” подслушанное.
Повелитель Теней оттолкнулся – к самой вершине: Жить – в соприкосновении с облаками, – нежиться о звёзды и тонуть в вуали Света Новолунного. Повелитель Теней примет заблудших – выслушает, рассмеётся и пригласит разделить пир смеха с бесконечностью. Повелитель Теней одним, Сэнсей – мне, – знает Историю Историй дословно – и нашёптывает Вспоминателю полумёртвому, – в вере раздуть пламя из пепла минувшего и перевоплотиться в чувство в глубине сердца: бесконечность – со мной, – и сердце, знай – следую, Следую Зову Твоему.
Не чувствую себя живым, Сэнсей. Прости – если увяну не расцветши. Цветок мёртвый – но расцвётший – ближе к серебру звёзд полуночных…
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~xX```
Страница сия размякла в луже крови автора, – оттого оставим пробел и, с уважением, одарим минутой внутреннего безмолвия.
Глава Девятнадцатая ~ Театр Бесконечности
Театралы репетировали пьесу «Фиолетовая Кровь» – по жизненному пути Эдгара Алана По. Сценарий рассыпан по репетиционной точке, стены обклеены нотами и конвертами донаций, которых не хватало чтоб завладеть помещением и открыть театр, – но чтоб репетировать, пока есть силы, и когда нет тех: прочувствовать персонаж и дать тому завладеть собою, – прочувствовать себя прежде – раздражители – и персонаж, – чтоб дотронуться всесущего, на осколках этого драного мира, пока возможно что-либо выше систем экономических – стойл от глупых людей людям глупым. Час до закрытия – но проведение благовещет им.
Читать дальше