Сергей Вейгман - Автобус уходит в Берлин

Часы на дисплее моего телефона говорили о том, что через полчаса наш автобус должен быть во Львове.

Человеку, который приезжает в Украине впервые, следует запомнить простую истину: Львов – самый красивый город нашей страны. Архитектурная жемчужина Австро-Венгерской империи, многонациональный Пьемонт украинской национальной идеи и путеводная звезда любителя хорошего кофе. О его старинных улочках, музея и ресторанах ходят легенды, а для влюбленных совместная поездка во Львов – почти обязательная этап подготовки к свадьбе.

Жителям Киева, которые приезжают во Львов поездом, везет больше – прежде, чем поезд остановится на главном вокзале, он объедет весь старый город и с высоты железнодорожной насыпи пассажиры смогут полюбоваться старинными кварталами, ломаными линиями крыш и словно парящими в воздухе куполами соборов.

Киевлянин, который приезжает во Львов на автобусе, ничего этого не увидит. Его ожидает некрасивый мрачный автовокзал, вид на девятиэтажки времен Брежнева и бедно одетые люди с сумками в красную и синюю клетку.

В те времена у меня еще не было ридера, поэтому отпечатанного на бумаге Ремарка нужно было экономить. Я достал мобильник, подключил наушники и начал слушать первую попавшуюся львовскую FM-ку.

– …зараз в нашому етері звучатиме нова пісня цього гурту. Втім, перед цим про історію створення цієї композиції розповість лідер та соліст…

Колесо автобуса угодило в яму, так что имя солиста и название группы навсегда осталось для меня тайной.

– Отже, розкажіть нашим глядачам як народилася ця пісня.

– Дякую, Андрію, – голос лидера и солиста звучал не очень суверенно. Очевидно, рассказывать о своих песнях на местном радио ему приходилось нечасто. – Власне, пісня ця не нова: наприкінці дев’яностих її написав один хлопець з Києва. Я вчився в медичному, він – в Червоному корпусі університету, в нас були спільні друзі і саме вони нас познайомили. Виявилося, що кожен з нас пише вірші і намагається підібрати до них таку-сяку музику. І от якось я зайшов до нього в універ з гітарою, пішли ми разом із ним у парк Шевченка, сіли, взяли щось випити і почали співати одне одному свої шедеври. Мені сподобалася одна річ і я про це йому сказав. Він сказав, що без питань, співай, якщо подобається. Я тоді взяв якийсь папірець і записав слова. Папірець той згодом загубився, а знайшов я його лише півроку назад. Зветься ця пісня «Блюз добрих цигарок»…

Я вздрогнул и оглянулся, как человек, собирающийся что-нибудь украсть, но на меня никто не смотрел. В мире ничего не изменилось и только неизвестные жители Львова и Львовской области собирались послушать на неизвестной мне FM-станции песню неназванной группы. Впрочем, текст песни я хорошо знал: «Блюз добрих цигарок» был написан моей рукой.

Как и многие дети из интеллигентных семей, я начал писать стихи еще в средней школе. Получились они нескладными и высокопарными, как будто их следовало декламировать с танка. В студенческие годы мои рифмы стали более точными, однако я постоянно ловил себя на том, что подражаю тому или иному русскому поэту, чьи произведения накрепко засели в моей голове. Заметив это, я решил писать на украинском. Словарного запаса мне хватало, а заимствований можно было не бояться, так как украинскую поэзию я знал намного хуже.

Написав около десятка стихотворений, я понял, что могу прочесть их только себе самому. Причина была проста – я стеснялся. Стихи получались слишком личными, и непринужденно прочесть их даже близкому другу было не менее легко, чем вывалить на стол свои внутренности, свое сердце, печень и желчный пузырь, а затем спросить, достаточно ли они изящны и хороши.

Так я стал писать тексты песен, которые было нетрудно спеть, используя пять известных мне гитарных аккордов. Песни, спетые у костра на археологической практике или в коридоре студенческого общежития, не имеют автора, зато у них всегда найдется аудитория, которая не задает лишних вопросов. Песни либо нравятся, либо нет – только и всего. Этого было достаточно: я мог петь, то, что хотел, не называя своего имени. Среди этих песен был и «Блюз добрих цигарок». Ее текст понравился худощавому студенту мединститута по прозвищу Кактус, который иногда заходил к нам в Красный корпус. Кактусом его звали из-за кожаного ошейника с металлическими шипами, который он никогда не снимал. Текст «Блюза» он записал под мою диктовку в рабочей тетради по анатомии. Я сказал, что песня моя и разрешил использовать ее по своему усмотрению.