Katerina Universal - ДЫХАНИЕ ЖИЗНИ. Книга про путешествие… по жизни

Лишь свободный человек может понять, что он – в тюрьме. Лишь освободившийся человек может увидеть в себе заложника. И я не ошиблась в формулировке этих, возможно, кажущихся противоречивыми фраз. Надеюсь, в данной главе я смогу полноценно передать смысл пронзивших меня осознаний. Я не осмелюсь рассуждать тут о том, кто Освободился, с большой буквы О, имея в виду просветление… у меня просто нет соответствующего опыта. Я лишь делюсь своим ощущением свободы, которому научилась за последние годы.

Любопытно, что один мой друг давно уже говорил, что я очень свободолюбивый человек. Стоит оговориться, что эта бирка «друг» очень мала для описания Авишая, возникшего на моем жизненном пути во времена начала моего Израиля. Нас познакомила работа бывшего мужа, тогда я была еще несмышленой малышкой в плане понимания сути вещей. Будучи нестандартной личностью, изучая некогда каббалу и другие нетривиальные науки, а главное, умея неординарно мыслить, наблюдать и воспринимать, а потому получать собственные озарения, Авишай рассмотрел во мне потенциал. Люди свободного нрава, отличающиеся в обществе, пересекаясь друг с другом, распознают «своего». Я могу даже назвать Авишая первым повстречавшимся мне гуру*. С ним я стала обретать какие-то познания в увлекательных философских беседах.

Как*им-то чудным образом Авишай всегда умел прочесть меня, говоря обо мне те вещи, что не подвластны обычному обозревателю, видя мою истинную суть и отмечая детали, иногда неведомые даже мне самой. Однако предсказания оставались актуальны до тех пор, пока я не стала тем, кем он мне когда-то пророчил стать, эдак к возрасту Иисуса Христа. Далее посредством роста в познании себя и мира, выхода за рамки общественных стандартов, я утратила любую предсказуемость. Я перестала быть столь прозрачной для Авишая, к своему сожалению, так как то его прежнее озвучивание моего потенциального образа в будущем откликалось внутри меня и где-то даже направляло в Пути. Теперь же, слыша его экстраполяции на свой счет, я лишь улыбаюсь, словно это пересказ уже пройденных мною уроков и давно усвоенных истин. Вместе с тем я не спешу указать ему на устарелость взглядов о себе, а позволяю высказаться – ведь говорит Авишай красиво, витиевато, непременно жонглируя метафорами и аллегориями. И хоть нет уже в его словах для меня былой мистики, беседовать с некогда моим первым гуру* – одно удовольствие, так как задействуются и интеллект, и смекалка, и чувство юмора, и весь внутренний мир.

Без постоянного контакта мы утратили ранее присущую нам взаимосвязь, но он все еще прекрасно понимает меня, ту самую, истинную меня. Кармическая связь никуда не делась, и, несмотря на то, что, живя в разных странах, мы можем не общаться годами, встретившись снова, когда я приезжаю в Израиль, мы сливаемся в едином проявлении высшего замысла. Дух свободолюбивых людей, ценящих жизнь, делает свое дело.

Так вот, когда-то давно, когда я еще считала это утопией относительно себя, Авишай отметил, что я независима и свободолюбива, как никто другой. И сказал он это с чувством уважения. Ооо, обладать таким качеством – это мечта, и она даже не теплилась во мне! Я знала, что это круто быть независимой и свободной личностью, и по наитию, возможно, стремилась бы к этому, если бы знала методы. А тут он констатировал этот факт обо мне, той, что капризничала, будучи подвластной настроениям в зависимости от происходящего в моей личной жизни. Я сильно зависела от отношений с мужем, переживала, достаточно ли мы проводим времени вместе, не поссорились ли мы, где он, и почему я не там с ним, весь этот рой мыслей перетекал во всем известное самобичевание «а почему все так, а не иначе?», и я неуклонно чувствовала, осознавала свою зависимость и несвободу. Я не умела быть сама по себе. Однако то, что заприметил Авишай, относилось, видимо, к более глубокому слою моей натуры, которой, даже не отдавая себе отчета, я всегда была верна. Я стремилась следовать своей правде, в результате чего неосознанно подвергала себя страданиям от непринятия другими. Я готова была понести наказание внешнее, но не потерпела бы внутреннего заключения в оковы, когда не давала бы хода своим ощущениям, эмоциям и чувствам.

Я не умела еще смотреть внутрь и оценивала себя, как и все, по внешним факторам, считая, что я несвободна. Однако я думаю, что человек, являющийся несвободным, а значит, не знающим, что такое свобода, вряд ли может действительно осознавать степень своей несвободы, принимая текущее положение дел за стандарт.