Алёна Тихонова - Гексаграмма - Книга алой тайны

Ричарду очень хотелось воскликнуть, что уж он-то никогда никого не убивал только за то, что те мешали его обучению, но он вовремя подумал о том, насколько малодушно это прозвучит. Он не убивал, потому что ему никто никогда и не препятствовал, а не происходило этого, потому что до самостоятельных исследований он ещё не дорос по статусу допуска. Он лишь изучал то, что уже было открыто, и за это кто-то понёс ответственность задолго до самого его рождения. Получается, он собрался кичиться своими чистыми, ну – относительно чистыми, руками, как будто стыдился за своих коллег, как будто их занятия нуждались в оправдании и одобрении. Нет! Нельзя спасти каждого, нельзя предотвратить все ошибки, но они стараются, как могут, и, в конечном счёте, их изыскания служат на благо обществу. Алхимики не только возятся с мутными трактатами и сомнительными химическими смесями – один из них пресёк эпидемию, спровоцированную чёрными ветрами из пустыни, чьим-то злобным колдовством приманенными к окраинным городам, второй изгнал могильных плясунов из столицы! Если кто-то и сможет разобраться в оставшихся после доисторических племён реликтах, разбросанных по всей стране, тут – башня с постоянно дымящейся трубой, там – нечто, напоминающее крытую повозку, и тоже с колёсами, необычными рычажками и шестерёнками, наверняка какое-то древнее транспортное средство, или ещё находили глубоко ушедшие в землю лабиринтоподобные руины, выглядящие не как нечто жилое, а как огромная сложная механическая лаборатория, предназначенная для нескольких десятков индивидов, работающих одновременно… Если кому-то это удастся – то алхимикам, одним лишь алхимикам. Остальные слишком погрязли в догмах, нравственности, замшелых легендах, повторяемых согбенными, высохшими стариками и старухами. Между тем исторические реликты, что дошли в археологических находках и старых, теперь едва понятных из-за архаичности языка, на котором написаны, текстах, сам Ричард понимал как базу, из которой можно почерпнуть новый опыт, но не видел большого смысла слишком уж над ними трястись. Ричард никогда не принадлежал к числу тех, кто считает насущно необходимыми такие вещи, как музеи, и носится вокруг сохранения памятников ушедших эпох. Для него всё это занимало слишком много места, нерациональная трата. Не то, чтобы Ричард жаловался или требовал снести лишние, по его мнению, объекты, но в нём те, кто полагал их важными, встречали более чем прохладного слушателя.

– Ты же знаешь, сколько всякой пакости расплодилось в последние годы, не так ли, Ишка? Если сейчас мы позволим доменам отколоться – начнётся хаос. Их сожрут… Не в переносном смысле.

Даже в их стране далеко не всё население состояло из одних лишь человеческих существ, и политика короля заставляла терпеть всех тварей, пока они не нарушали законы. Его Величество относился к ним как к уникальным этносам, которые нельзя преследовать лишь за то, что они выглядят иначе, и что повадки у них диковатые.

– Да, ты прав… Но не мы ли отобрали у них умение обороняться без помощи со стороны? Король вырвал всем зубы в опасении, что они однажды вцепятся в него.

– Его Величество ничего не боится! – запальчиво возразил Ричард.

– Тогда почему же он так одержим манией контроля?

С Ишкой точно творилось что-то не то. Не показать ли её знахарю, лечащему душевные расстройства и проблемы поиска себя? Но ведь любой знахарь донесёт, и тогда её схватят.

– Послушай, Ишка, тебе лучше о таком не рассуждать. Это плохо скажется на твоём здоровье, и тогда начнутся проблемы, – осторожно намекнул ей Ричард.

Она рассмеялась, прекрасно понимая, что он спрятал между строк.

– Я поражена твоими чуткостью и тактом, Чари, но не тревожься за меня! Я знаю, чего хочу!

Ладно, если так… Кто он такой, чтобы ей мешать? Пусть губит себя, если так нравится. Он не может так распуститься, семья не вынесет, если его осудят, как преступника. Ричарду хватило бы дерзости покрыть позором себя – но уж никак не их, они не заслужили, чтобы от них отворачивались даже на улице, не говоря о продуктовых и вещевых лавках. Он меньше всего хотел бы бросать или предавать Ишку, однако, если встанет вопрос о выборе… О, проклятье, Ричард не мог ручаться за то, что выберет! Оставалось молиться – если бы имелась хоть одна верховная сущность, в которую он бы веровал, – что ему и не понадобится.

Глава 3

Закруглённое острие конуса, завершавшего носовую часть локомотива, моментально привлекло внимание ребятишек, стоило лишь составу застыть перед бетонной платформой. Впрочем, выпуклые бока вагонов, окна по метру в высоту и три в длину, два этажа состава тоже не избежали их внимания. Смотритель станции окриками отгонял их подальше от края, но мальчишки всё равно так и норовили залезть на поражавшую их воображение металлическую конструкцию.