Камиль Зиганшин - Хождение к Студеному морю

Зимовать на самом русле нельзя – весной, во время ледохода льды сомнут, раздавят. Следовало искать глубокий затон. Судя по лоции, впереди по курсу ничего подходящего не было. Единственный пригодный прошли вчера. Капитан экстренно собрал команду и, разъяснив ситуацию, приказал разворачиваться.

Судно, осторожно раздвигая молодые льдины, повернуло назад. На исходе дня пробились в уже замерзшую заводь, обрамленную елями в белых ризах из навалившего снега. Прозвучала команда «стоп машина». В тишине загрохотала цепь спускаемого якоря и «Арктика» застыла на долгие восемь месяцев. В ту же ночь мороз спаял плывшие по реке ледяные поля в сплошной панцирь. Встали удачно: чуть ниже, справа, устье Бегюке. В ее среднем течении, судя по карте, имеется селение Саханджа.

До острова Столб, за которым собственно и начинается гигантская дельта Лены, отсюда было еще более двухсот километров.

Ночью Корнея разбудили глухие удары. Такие сильные, что судно вздрагивало. Он не сразу сообразил, что это по «Арктике» бьют резкие порывы ветра. Мелкий, как мука, снег проникал в кубрик сквозь невидимые глазу щелочки у иллюминатора. Под ним уже образовался маленький сугробик. Определив рукой, откуда дует, он достал из котомки свечку. Насухо протерев обшивку, размял воск и замазал им щелочки. Ветер не только намел снег, но и выстудил кубрик. Корнею с Географом пришлось надеть все теплое, что у них было.

Призывая экипаж в кают-компанию, забила рында. В ней, благодаря соседству с камбузом, было тепло. Когда все собрались, капитан попросил внимания:

– Товарищи, до вскрытия реки и возобновления навигации, в лучшем случае, восемь месяцев. Исходя из наличия мазута, необходимого, чтобы весной дойти до Тикси, мы можем отапливать лишь кают-компанию. Запасов продовольствия хватит на три месяца. Поэтому часть экипажа придется эвакуировать. Остающимся на зимовку переселяться сюда.

– Товарищ капитан, а кого оставляете?

– Останутся те, без кого весной сложно будет дойти до Тикси. Это в обязательном порядке: механик, моторист, боцман, радист и два матроса.

– А я? – заволновался кок.

– Вы тоже домой. Готовить будем по очереди.

– Петр, а как с нами?

– Николай Александрович, извините, но вас отправить не могу. На сухогрузы запрещено брать пассажиров. Если в пароходстве узнают, что я взял посторонних, у меня будут большие неприятности.

– Так мы только рады и готовы выполнять любую работу. Корней Елисеевич к тому же эвенкийский язык знает – это тоже может пригодиться.

– Вот и прекрасно!

В тот же день в Якутск начальнику Ленского пароходства ушла радиограмма с просьбой эвакуировать девять человек и доставить для зимовки остающимся две буржуйки, валенки, триста свечей, три лампы и тридцать литров керосина к ним. В дополнение к имеющимся запасам продовольствия два мешка муки, пару ящиков макарон, дрожжи, мешок сахара, соль, сушеный лук, чеснок, сухое молоко, яичный порошок.

Вечером поступил ответ: «Прошу подготовить посадочную полосу. Запрашиваемый груз доставим. Подлежащим эвакуации быть готовыми. Асхат Ильясов».

«О готовности посадочной полосы сообщим. Петр Мартынов», – радировал капитан.

Переждав очередную пургу, команда отправилась готовить полосу для самолета. На реке подобрали сравнительно прямой и ровный участок. Пурга оказалась благом – засыпала и уплотнила снег в ямах и трещинах. Нужно было только убрать два поперечных ропака [32] Ропак — нагромождения из смятых и вздыбленных льдин, а также льдины, стоящие ребром на сравнительно ровной ледяной поверхности. и выровнять бугры. Вооружившись пилами, топорами, ломами, принялись за работу.

На следующий день мороз даванул так, что пароход сплошь укутало искрящейся на солнце бахромой. Казалось, будто надстройки, поручни, трубу, мачту, антенну – все выкрасили белой краской. Иней продолжал нарастать и к полудню стал раза в два толще.

Несмотря на стужу (сейчас она была только на пользу), люди кололи лед, засыпали снегом образовавшиеся выбоины, оттаскивали обломки в сторону. На третий день полоса была готова к приему самолета, но капитан решил подстраховаться. В очередной сеанс отстучали: «Готовы. Ждем через два дня».

Когда поступило подтверждение о вылете, посыпали полосу угольной пылью и, вглядываясь в синеву неба, столпились на ее краю. Донесся чуть слышный рокот двигателя, но самого самолета еще не видно. Наконец проступила черная точка. Она стремительно росла. Самолет из-за спаренных крыльев напоминал стрекозу. Совершив над полосой два контрольных круга, «Аннушка», выставив, словно пеликан, перед собой лыжи, приземлилась и, профырчав, замерла.