Камиль Зиганшин - Хождение к Студеному морю

– У нас лодку унесло. Возьмите, пожалуйста.

– Ба! Николай Александрович! Вы откуда?

– Петя?! Вот так встреча!

– Ребята, пропустите. Это мой учитель!

– Петя, я не один, с другом – вон он ковыляет. На протезе, не разгонишься.

– Федор, беги, возьми у деда рюкзак, видишь, совсем запыхался.

Через пять минут судно, отбив нос, вывернуло на фарватер.

Проведя бородачей через лабиринт приятно пахнущих смолой пачек соснового бруса и железных бочек, разместили в свободном кормовом кубрике. Крохотное помещение с двухъярусной койкой, прикрученной к полу, тумбочкой, рундуками, столиком с иссеченной ножами клеенкой показалось им царскими палатами.

Сняв куртку, Корней достал из нагрудного кармана иконку и долго благодарил Святителя Николая за чудо-деяние. Затем принялся отбивать Господу земные поклоны за оказанную милость.

После тихоходной лодки Корнею показалось, что «Арктика» летит. Сухогруз действительно шел на максимальной скорости – капитан спешил. Надо было успеть до ледостава зайти в Яну, затем в Индигирку. Там разгрузиться, зазимовать, а в следующую навигацию идти во Владивосток.

В небе одна за другой с печальными, тоскливыми стонами тянулись на юг угловатые стаи журавлей. Капитан поглядывал на них с тревогой:

– Дружно пошли. Похоже, чуют морозы.

Характер растительности по берегам менялся. Макушки гор становились все плешивей, а среди деревьев стала преобладать лиственница, уже тронутая желтизной. Менялась и сама Лена. Ее ширина и мощь с каждым часом росли. Местами берега расходились так далеко, что деревья сливались в сплошную полосу.

На одном, открытом всем ветрам, взгорке чернела дремлющая в косых лучах вечернего солнца шатровая церковь с луковичной главкой. Подплыв ближе, разглядели рядом с ней несколько могильных срубиков с покосившимися крестами внутри. Очевидно, прежде тут было селение. Судя по могилам, староверов. Домов нет, а церковь все стоит…

Призывая на обед, пробила рында. Все собрались в кают-компании. В буржуйке уютно потрескивали дрова. Кок разлил щи с тушенкой и раздал по четыре галеты. Корней, перед тем как сесть за стол, чуть слышно прочитал молитву и трижды перекрестился.

– Товарищ Корней, вы на советском пароходе, ваши молитвы здесь недопустимы, – произнес механик и посмотрел на капитана.

– Да, товарищ Корней, если вы не можете не молиться, молитесь у себя в кубрике, – поддержал тот.

Лес с каждым днем становился все жиже. Иные склоны почти голые. Вода потемнела, в ней уже не было летней живости. Волны, вяло накатываясь на берег, оставляли после себя по утрам на камешках тонкий слой льда.

Капитан понимал, что дойти до Индигирки уже вряд ли удастся. Надо постараться добраться хотя бы до Усть-Янска. Поэтому двигатели работали на полную мощность.

Утром 13 сентября на горизонте появился и стал быстро приближаться, грозно разрастаясь, вал мрачных, свинцовых туч. Солнце, словно олень на аркане, какое-то время билось среди них, но тучи поглотили его. Подгоняя эту армаду, засвистел ледяной кнут северного ветра и на «Арктику» хлынули потоки града. Крупные горошины громко застучали по судну, заглушая голоса людей. За несколько минут палубу укрыло слоем ледяной крупы. Ходить стало трудно – ноги разъезжались в разные стороны.

Температура падала. Град сменился обильным снегопадом. В густой белой мути пропали очертания берегов, и «Арктика» перешла на самый малый.

Более двух суток неистовствовала пурга. Снега навалило по колено. По Лене пошло льдистое сало. На третьи сутки прояснилось, снег прекратился, но мороз с каждым часом крепчал. Присыпанных снегом ледяных «блинов» становилось все больше. Местами они соединялись в сплошные поля. Забереги ширились, а лента подвижного льда становилась все уже.

Капитан и вся команда понимали, что дальше ситуация будет только ухудшаться. Петр Порфирьевич ворчал:

– Говорил, что не успеем дойти до ледостава. Так нет – приказали плыть…

– Что ж ты не убедил? Насколько помню, у тебя это всегда получалось, – удивился Николай Александрович.

– Да это я так, бурчу для порядка. Начальство тоже понять можно. Северянам на зиму позарез нужны уголь, мазут, стройматериалы. А судов не хватает. С голоду люди не помрут – рыба, оленина выручат, а котельную чем топить? Там же голая тундра, а иной дороги для завоза нет. Все по Лене – она здесь дорога жизни.

Капитан запросил по рации разрешение на зимовку. В пароходстве знали, что Лена в устье встала, и дали согласие.