Александр Кальнов - К чему приводит интерес

Именно туда, в исследовательскую лабораторию сейчас спешила пара учёных. Там, на вершине горы, вдалеке от глаз и ушей у них должна состояться встреча с членом их научно-исследовательской группы, закрытой, связанной идеями и обязательствами, берущими начало сотни лет назад. И по заверению их старшего коллеги, у него появилась информация, способная пролить свет на события, при которых их прочие коллеги погибали, один за другим.

И сейчас, в лучах вечернего солнца сидя на пассажирском сиденье тёмно-зеленого открытого кабриолета с логотипом ягуара на решетке радиатора, и наслаждаясь порывами теплого ветра, залетающего в светлый бежевый кожаный салон и треплющего тёмные локоны волос, женщина вдохнула полной грудью. Ощущая предгорный воздух, она посмотрела на любимого мужа, коллегу и друга, и выдала, – любимый, пока есть время, расскажи! Я вижу и чувствую, тебя терзают тяжкие думы и сложные мысли. Это касается Нэт?

Рослый и статный мужчина, одетый в светлую рубашку без галстука с закатанными рукавами и тёмные брюки, с туфлями в тон, возрастом за пятьдесят пять посмотрел на красавицу–жену, которой несмотря на чуть меньший возраст было на вид куда моложе. Её подтянутой спортивной фигуре и ухоженному виду кожи и волос позавидовали бы куда более молодые, чем те, кто думал, что она ровесница им. Годы не брали её. Особенно сейчас, сидя в синих джинсах, ярких кроссовках для бега и облегающей светлой футболке, на вид ей было около сорока, или чуть меньше, а по факту больше на десяток лет.

Улыбнувшись белоснежной улыбкой и прищурив орехового цвета глаза, женщина выдала, повысив голос, перебивая шум раскатистого движка, урчащего под капотом, – ну же, Даниель. Ответь! Ближе меня у тебя никого нет. Кроме Изи конечно! Ну и Нэт. Теперь без неё мы никуда. Даниель, бросив взгляд в зеркало заднего вида, заметил вдалеке на минувшем повороте выруливающий за ними серебристый BMW 5 серии. Ему показалось что седан следовал за ними из Лихнетштейна, созвучного с микрогосударством. Вот только в кантоне Санкт-Галлен, они остановились пару часов назад на перекус, заскочив в ресторанчик Бодега Нои, плотно поужинав и прихватит в винном бутике пару бутылок сухого красного вина. Тогда Даниель и заметил медленно катящийся серебристый седан, тронувшийся с парковки, как и они. Он будто бы почувствовал тогда на себе пару глаз, которые рассматривали его из-за тонированного стека.

– Паранойя, – шепнул сам себе Даниель, пытаясь стряхнуть скверные мысли, которые преследовали его, после странной гибели их коллеги астрофизика.

Прокручивая в голове полицейский отчёт о том, что произошло короткое замыкание и скоротечный пожар, а Жак умер во сне, угорев от продуктов горения.

– Ну такое себе… Жак сам проектировал дом, – снова подумал про себя Даниель, – и исключил на этом этапе все слабые инженерные узлы, перезаложив запас прочности всех элементов, и принимал активное участие на этапе строительства. Тело обгорело до костей, и обугленные останки не выдавали ни возможных следов насилия, ни пыток, ни убийства. Нет. Жак не мог так халатно уйти. Ему помогли…

– Даниель! – тронула за коленку мужа жена, – ты тут?

Даниель оторвал взгляд от зеркала заднего вида, посмотрел на треплющиеся на ветру тёмные локоны жены, улыбнулся ей и выдал, – я, я не… знаю… как об этом рассказать!

– Ты начини, – кивнула улыбчивая женщина, – я же ученый, как и ты, я всё пойму… тем более после встречи с Нэт.

– Клаудиа… я…, – начал Даниель, пытаясь подобрать слова, которые репетировал в сознании сотни раз, но которые никогда не шли на язык, и не ложились откровением на бумагу, через перо и клавиатуру. – Это… это очень сложно, и немыслимо… это сложнее… и… перспективнее… опаснее, чем сама Нэт.

– Что может быть сложнее её, и уж тем более опаснее того, с чем мы работаем? Какую перспективу создали мы? – удивилась Клаудиа, недоверчиво посмотрев на мужа, и тем не менее наслаждаясь уютной дорогой, бегущей через леса, холмы, пастбища коров и овец, петляющих ручьёв и трели птиц в вечернем небе.

Конечно, ей уже давно казалось, что Даниель стал другим. В плане скрытным, местами параноиком, его что-то тревожило, и он всегда находил чем разбавить её переживание за его состояние, особенно после того, как начали пространно погибать или умирать их коллеги и друзья, братья по науке.

Да и она сама признавалась себе, что задвигала эти мыли на задворки, понимая, что нужно жить дальше, нужно работать, развивать то, что они создали группой совместно, со временем оставаясь в меньшинстве. Необходимо было оберегать это от человечества. Пока. Но на первом месте для неё конечно же была безопасность их дочери, Изабэль. Именно поэтому они давно приняли верное и как оказалось теперь правильное решение, привив единственной дочери любовь не к точным и сложным физико-математическим наукам, а к экономике и управлению бизнес-процессами, отодвинув и отгородив её от Ордена.