В горле у меня слегка першило. Это было следствием ночной дегустации восьмидесятичетырёхградусной чачи… Да уж, наутро мне аукнулось молодецкое ухарство.
Однако на сём ещё не конец истории с чачей. Продолжение не заставило себя ждать. Вскоре Амра спустилась на кухню, чтобы вскипятить воду для чая. Затем вернулась с вытянутым лицом, держа в руках электрический чайник и озадаченно шевеля ноздрями:
– Я увидела под столом бутыль с прозрачной жидкостью – решила, что это вода. Налила её в чайник и поставила кипятиться… Но, похоже, это не вода. Это совсем другое!
Мы разразились смехом и репликами:
– Это же чача!
– Восьмидесятичетырёхградусная, ха-ха-ха! Теперь у неё, наверное, градус слегка поубавился!
– Горячая чача – это сурово, хо-хо-хо!
– Воду надо было наливать из-под крана, аха-ха-ха!
Отсмеявшись, я поинтересовался:
– Ты хотя бы чай или кофе заварить этим не успела?
– Нет, – ответила она.
– Ну, тогда ничего страшного. Считай, что ты приготовила нам утреннее сакэ. Его ведь тоже подогревают.
– Но вы же не будете, в самом деле, пить чачу с утра.
– Нет, конечно.
– А что же теперь с ней делать?
– Да перелей в бутылку: остынет и будет не хуже прежней. А в чайник набери воды и снова поставь кипятиться.
Со второго захода все получили: кто – чай, кто – кофе.
За завтраком, посовещавшись, решили скорректировать вчерашние наполеоновские планы, урезав их до более реалистичных. И наконец Андрей, усадив нас в свой «Киа Спортэйдж», повёз всю компанию навстречу…
Навстречу разному.
Сначала на юг. Потом – на северо-восток. После этого – на север. Затем – снова на северо-восток. Всё дальше и дальше.
Глава вторая.
Сухум-Мерхеул-Черниговка
Итак, мы выехали из абхазской столицы по Абжуйскому шоссе, достигли села Мачара и, свернув на Военно-Сухумскую дорогу, устремились на северо-восток.
Стивен Кинг утверждал, что дороги – самый сильный наркотик, какой только есть на земле. И я готов подписаться под его словами…
Встречные машины можно было по пальцам пересчитать. Зато по обочинам, а подчас и по проезжей части медлительно разгуливали коровы. Иная бурёнка, остановившись посреди дороги, укоризненно смотрела на наш автомобиль: «Ишь, понаехали», – читалось в её глазах. Приходилось объезжать парнокопытную аборигенку по встречной полосе.
Мимо проплывали дома и зелёные палисадники. Среди домов встречалось немало заброшенных; некоторые – со следами разрушений.
– После войны осталось много бесхозных дворов, – пояснил Андрей. – Вокруг Сухума долго шли бои, грузины бежали, побросав свои жилища, да и абхазов немало погибло. Сейчас-то уже ничего: у домов появляются новые хозяева, и постепенно всё налаживается. А лет десять-пятнадцать назад здесь картина была намного печальнее.
Чем дальше от Сухума, тем больше попадалось на глаза «заброшек»… Мне довелось увидеть и многоэтажки, зияющие чёрными глазницами выбитых окон, и одичавшие сады, и даже строения явно промышленно-хозяйственного назначения, на коих лежала печать запустения. Но это – позже, в другие дни. А пока мы мчались по Военно-Сухумской дороге, ведущей свою историю от древнего, существовавшего не менее тысячелетия, караванного пути через Клухорский перевал. Несколько последних веков до прихода сюда Российской империи этот путь называли Турецкой тропой. При императоре Николае Втором здесь проложили более основательную дорогу, пригодную для автотранспорта; вот по ней-то мы теперь и катили с ветерком, а за окнами автомобиля нашим взорам открывались то кукурузные поля, то виноградники, то сады, то снова придорожные кукурузные делянки. Один раз остановились, пропуская стадо белых коз, наискосок переходивших дорогу в сопровождении погружённого в самосозерцание флегматичного пастуха. Имелись в этом стаде и козлы с огромными плоскими рогами, загнутыми колесом до самой холки – я никогда прежде таких не видывал… По ходу движения Амра принялась выговаривать нам с Андреем:
– Утром я вышла в сад, чтобы нарвать кумкватов, а спелых-то и не отыскала. Только зелёные остались. Вы что ж это ночью так разошлись? Как будто закусывать больше нечем! Хоть бы несколько штук оставили!
Мы с Андреем виновато осклабились:
– Да ладно тебе, эка невидаль – кумкваты.
– В конце концов, это возобновляемый ресурс: скоро новые поспеют. А пока ешь апельсины, фейхоа, хурму.
Читать дальше