Евгений Петропавловский - Абхазия. Осенний трип

– Я могу только на неделю, – твёрдо заявила она.

– Как поедем? Поездом?

– Зачем поездом? Я всех отвезу туда и назад.

…И спустя сутки с небольшим мы уже мчались по горному серпантину на голубом «Додже» Амры, неотвратимо приближаясь к границе. На полдороге, где-то между Дедеркоем и Верхним Буу, устроили короткую стоянку над обрывом, перекусили Вериными пирожками и котлетами, запив сей фриштых фляжкой агуарденте, – и веселее прежнего помчались дальше. Толик от полноты чувств несколько раз затягивал попутные песни в курортном наклонении:

На адлерской таможне проверка паспортов и досмотр заняли минут десять. Единственным предметом, который озадачил стражей кавказского лимеса, оказался этюдник.

– Что в этой коробке? – поинтересовался абхазский таможенник. – Не оружие?

– Здесь краски, – пояснила Амра. – Художника везу.

И в подтверждение своих слов указала на Толика (чей жизнерадостный эйдос вполне убедил человека в форме в отсутствии у нашей компании отрицательных помышлений). Мы получили отмашку с пожеланием доброго пути – и через несколько мгновений уже мчались по Сухумскому шоссе.

Настроение было приподнятое. Притом чем дальше – тем больше. Вероятно, потому что его подогревало предощущение приключений, без коего не обходится начало любого путешествия. Всё же прав был Грэм Грин, выразившийся на сей счёт следующим образом:

«Граница – это не только будка пограничника, паспортный контроль и человек с ружьём. На границе всё становится другим; жизнь никогда больше не будет прежней после того, как в ваш паспорт поставили штамп».

Правда, на абхазской границе штампов в паспорта нам никто не ставил. Однако это не меняет сути дела.

Итак, наше авто резво катилось на юг. Справа мимо окон проплывали морские виды, слева разворачивалась изгибистая горная плеорама, а по обе стороны трассы сменяли друг друга указатели с диковинными названиями населённых пунктов: Гячрыпш, Цандрыпш, Арасадаха, Багрипш, Аныханста, Чигрипш… Гагра!

– Обана! – обрадовался я. – Надо прогуляться по Гагре.

Амра и Вера дружно возразили:

– Не надо. Хочется поскорее уже приехать.

– Если будем везде разгуливать, не успеем до темноты!

Толик отсутствующим взглядом выразил своё фигуральное согласие с дамами.

После этого Вера принялась рассказывать о том, как она с подругой отдыхала в Пицунде (это совсем рядом с Гагрой), Амра вставляла вопросы касательно цен, условий проживания и обустроенности пляжей, параллельно комментируя окрестные ландшафты. А голубой «Додж», ясное дело, катил себе дальше, и никого не колыхало моё мнение; а мне в помощь осталось лишь наставление Эпиктета о том, что человек всегда поступает так, как ему кажется лучше для себя, и если это на самом деле лучше для него, то он прав; если же он ошибается, то ему же хуже, ибо за всяким заблуждением непременно последует и страдание; постоянно помня это, не отыщешь смысла ни сердиться и возмущаться, ни бранить и попрекать кого бы то ни было в чём угодно.

С другой стороны, пост фактум считаю возможным высказать обиду. За всё время нашего октябрьского забега по Абхазии мне так и не удалось посмотреть места, о которых Роберт Рождественский написал:

Хотя солнце – оно, конечно, было. То же самое, что светило и Роберту Ивановичу, когда он вдохновился на упомянутые строки. Мы мчались по трассе, дневное светило от нас не отставало, а указатели на обочине продолжали информировать о проезжаемых населённых пунктах: Псахара, Бзыпта, Калдахуара, Бармыш, Хыпста… Дабы не переврать упомянутые здесь географические агнонимы, мне сегодня пришлось воспользоваться картой.

От шоссе уходили в стороны тихие сельские улочки, дома на которых зачастую были едва видны из-за разросшихся садов.

В Новом Афоне Вера и Амра тоже не позволили мне выйти из авто для осмотра достопримечательностей:

– Там не только монастырь, но ещё и пещеры. Минимум часа полтора надо, чтобы всё посмотреть, да и то – если бегом.

– Давай уже доберёмся до Сухума, а в Новый Афон потом специально съездим…

Пришлось лицезреть из окна автомобиля знаменитый монастырь, вздымавший к небу золотые купола на заросшем деревьями горном склоне. Равно как и последовавшее далее природное великолепие черноморской Ривьеры, которое трудно не оценить по достоинству. Потому что красота окружающего мира – это одна из немногих незыблемых констант в мутном потоке времени.