1 ...6 7 8 10 11 12 ...120 Люлю было шестнадцать лет, когда она приехала в Париж на работу. И ей пришлось труднее, чем Люлю Нантской, [26]ведь она была всего лишь Люлю Ландской. Сначала она работала горничной, потом консьержкой в богатых кварталах. И с тех пор прошло уже шестьдесят лет. Здесь она встретила своего мужа, каменщика и штукатура по профессии, с которым познакомилась на «балу для прислуги», так в то время называли концертный зал «Ваграм». Люлю – это консьержка, о которой можно только мечтать: всегда в хорошем настроении, всегда приветлива. «У меня нет расписания, я всегда на посту: кто-то же должен открывать дверь». Она одна из тех немногих, об исчезновении которых вследствие установки домофонов вы будете сожалеть. Люлю без устали рассказывает о великих и известных людях, с которыми ее сталкивала жизнь, и не только на работе. Она, например, нам сообщила по секрету, что ее сестра вышла замуж за графа, так что с технической точки зрения она теперь тоже графиня. Хотя о господине графе она не может вспоминать без смеха: «Он считает, что я вульгарна, – говорит она, стоя перед нами в домашних туфлях с гордо выпрямленной спиной. – Графиня, консьержка – все едино!»
Жинетта Мон может за себя постоять. Последняя из четырнадцати детей в семье. «А что ты хочешь, это формирует характер. Я научилась бороться и защищаться, мне это очень помогло в жизни».
Из сорока четырех лет, проведенных ею в Париже, девятнадцать она прожила в XIX округе, на улице Мо. Но рост цен на недвижимость вынудил ее перебраться на другую сторону переферика, в Пре-Сен-Жерве. Она любит повторять, что никогда не жила дальше, чем в восемнадцати километрах от Парижа. «Видишь ли, моя козочка, я люблю проводить вечера вне дома, и меня бы не устраивало, если бы в 8 часов все уже было закрыто».
Закончив обучение в тринадцать лет, в восемнадцать она вышла замуж. Она тоже хотела стать артисткой. В юности она писала стихи, пела, участвовала в радиопередачах. «Но моя мать сказала, что у нее и без меня шутов в доме хватает». Десять лет она проработала на конвейере, на заводе Маршала в Пантене по производству автомобильных фар. «Когда я узнала, что парни из моей бригады получают значительно больше, я уволилась». В ней проявилась феминистка. Затем Жинетта занялась продажей газет и журналов, потом торговала, чем могла, до того дня, когда в сорок восемь лет по совету своего сына она не открыла для себя парижскую ночную жизнь. Одно время она содержала раздевалку в ночном клубе Bains Douches , затем была уборщицей туалетов в отеле «Элизе Матиньон». «Я там такого насмотрелась! Некоторые так напивались, что их приходилось выносить чуть ли не на руках. Хотя ко мне все хорошо относились. Полански, например, он мне симпатизировал и купил мою книжку стихов, которую я издала на свои деньги и которую я назвала «Женские поэмы». Жинетта показала нам два диска, первый от 1968 г., навеянный событиями тех дней. «Ты не высок и не хорош собой, но я люблю тебя, ты совсем не похож на жиголо, но я люблю тебя…»
Две из ее песен даже прозвучали на волне радиостанции Europe № 1 . «Один человек, пользующийся влиянием в этих кругах, сказал мне: “Чтобы добиться успеха, нужно либо платить, либо спать!”» – рассказывала Жинетта, и сегодня чувствуя себя оскорбленной. «Я ему ответила: “Я привыкла задирать рукава, но не юбки!” Может, я должна была бы согласиться, у меня тогда не было бы проблем с деньгами!»
Жинетта – прирожденная оптимистка, хотя жизнь ее не щадила. И она философски добавила: «Слава, популярность – все это не для меня…»
«Гласная в слове апаш» [27]
У мисс Тик хрипловатый и грубый голос курильщицы крепких сигарет Gitanes . Ощущает ли она себя свободной? Вне всякого сомнения! Вот уже на протяжении двадцати пяти лет она заставляет парижские стены рассказывать нам ее истории, истории женщины, искушенной в искусстве соблазнения и пользующейся успехом у мужчин, расписывая столичные дома при помощи трафаретов. Может быть, вам случалось столкнуться с ней ранним утром в сопровождении непременного помощника, красивого статного парня, в тот момент, когда она покрывает граффити стены домов в XVII, XIX округах и на Бютт-о-Кай в XIII округе, где находится ее мастерская. Как правило, на ней маленькое черное платье и велюровые перчатки (потому что аэрозольный баллон пачкает руки).
Вы ожидали увидеть грубоватую женщину-вамп, но на самом деле перед вами Арлетти в норковом манто и очках от солнца («роскошный атрибут в качестве альтернативы бедности») с примесью Мортисии Адамс. [28]У нее длинные, черные как смоль, волосы, обрамляющие лицо, глаза, подведенные черным карандашом, ярко-красные губы и ногти, покрытые черным лаком. «Париж – это консервативный, реакционный город, – говорит она со скорбной миной на лице. – Ни одно из культурных учреждений никогда не оказало мне помощи и поддержки». И хотя сегодня ее полотна и эстампы продаются во многих галереях, она продолжает творить на улице, потому что здесь она выросла, потеряв в раннем возрасте родителей.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу