Василий Арсеньев - Исход. Свет в конце тоннеля

После исчезновения ночного гостя Кай уже не мог заснуть. Весь остаток ночи он пролежал, не смыкая глаз, – глядел в звездное небо у себя над головой и размышлял о том, что узнал. Слова незнакомца нашли живой отклик в душе Кая. Он поверил ему, потому что и сам чувствовал: происходит что-то неладное.

«Мы все стали жертвами великого обмана», – вертелась мысль у него в голове, а потом его осенило:

– Советники Конгрегации – кто они: тоже жертвы обмана или… те, кто посвящен в зловещую тайну с самого начала?

Ответ, кажется, был очевиден. Особенно в свете того, что эти люди теперь готовились осудить его… И за что? Только за то, что он имел неосторожность заглянуть в запретный саркофаг?!

Кай покачал головой:

– Сомнения быть не может: они посвящены в этот заговор с самого начала. Стало быть, теперь сделают так, чтобы сохранить всё в тайне. А для этого им нужно, чтобы я молчал. Меня осудят, – это наверняка. И приговорят либо к изгнанию, либо к очистке памяти. Второй исход более вероятен, – с учетом того, что я видел.

Кай не знал и не мог знать, что председатель Совета Конгрегации был тем самым Энси, который некогда встречал господина Учителя, а потом усыпил его и отправил на Луну в Аркаиме. На протяжении тысячелетий этот человек служил Тьме в лице учителя Мао. А потому теперь он без особого труда настроил весь Совет против Кая и приказал главному жрецу его родной обители присматривать за ним.

Утром Кай не пошел к трапезе, а выждал время, когда коридор опустел, а братья скрылись в столовой. И тогда он отправился прямиком в посадочный модуль, где находился его корабль Эра. Он хотел, было, пройти под Аркой, как он всегда и делал, однако на сей раз его постигла неудача. Впервые в его жизни портал не открылся…

Он попытался снова и коснулся призрачной преграды рукой, которая уперлась в твердую и прочную материю.

– Такого быть не может, – растерянно прошептал Кай. Он пробовал раз за разом: всё было тщетно.

Не добившись успеха, Кай возвращался в свои покои. Мало-помалу приходило жуткое осознание того, что теперь он заточен в обители, как в темнице. При этом как-то сами собой воскресли в памяти слова его маленького ученика Гуна, с которым он распрощался давным-давно: «А я думаю, что эта обитель – тюрьма, где мы все заперты».

– Ты был прав, мальчик мой. Прав во всем, – вздыхал Кай. – Совершенно верно. Так оно и есть – тюрьма. Теперь я познал эту истину на собственном горьком опыте. Жаль, что слишком поздно…

***

В ожидании оглашения приговора медленно тянулись дни. Впрочем, Кай не питал каких-то иллюзий и прекрасно понимал, что его ждет впереди. Он перестал задавать вопросы Энси, догадавшись, что это по его приказу была закрыта для него дверь посадочного модуля. И не пытался обратиться к другим братьям, зная, что они всё равно ему не помогут. Он знал это, потому что на их месте в прежние времена поступил бы точно так же. Отныне он изгой для своего рода-племени и останется им до последнего момента, то есть до смерти или очистки памяти, что, по сути, одно и то же: ведь воспоминания – это то, что делает каждого из нас личностью. Лишиться воспоминаний – все равно что умереть…

Теперь Кай все чаще прогуливался по музеям обители в полном одиночестве, с особым интересом разглядывая экспонаты земного оружия. Однажды он подумал, что с пистолетом или автоматом мог бы попытать счастье и вырваться отсюда. Но, во-первых, в его распоряжении совсем не было патронов, а, во-вторых, даже если б они и были, он ни за что не пошел бы на это, – из опасения кому-нибудь ненароком навредить.

Мысль о безысходности положения, в котором он оказался, доводила Кая до отчаяния. Оставалась еще слабая надежда на то, что тот ночной гость снова появится и вызволит его. Кай постоянно думал о задании, которое получил от него – найти истинного Христа, запертого в Чистилище. Но пока что он не в состоянии даже выбраться с этой станции.

По ночам порой украдкой он возносил мольбы этому человеку, от которого исходило заметное сияние, словно некоему божеству.

– Прошу, – говорил Кай, глядя на мерцание в вышине, – помоги мне, вызволи из заточения. Раз ты являлся ко мне однажды, значит, можешь сделать это снова. Если не в состоянии доставить меня на землю, то хотя бы открой ту дверь, за которой – спасение…

Но ответом на эту молитву ему служила лишь ночная тишина. Кай вздыхал и засыпал, не зная, переживет ли он завтрашний день. С некоторых пор он стал опасаться своих собратьев и теперь все реже бывал с ними в общей трапезной, посещая ее лишь когда там никого не было.