Как я уже заметил выше, все три здания выходят фасадами на городской сад, а ныне сад Даниэля. Когда по приказу турецких властей в 1891 году на этом месте появился городской сад, к нему можно было бы применить бессмертные строки Гоголя «состоял из тоненьких дерев, дурно принявшихся, с подпорками внизу, в виде треугольников, очень красиво выкрашенных зеленою масляною краскою». В первом иерусалимском городском саду выкопали бассейн для золотых рыбок и построили беседку, в которой играл турецкий армейский духовой оркестр. Турецкая городская администрация очень постаралась, чтобы было «как в Европе». Получилось же, конечно, как на Ближнем Востоке – пыльно, грязновато, аляповато. Назвали сад «Парком Джемаля Паши». Газета «Хавацелет» писала в то время, что «въезд в город украсился прекрасным парком, как в Европе». Поистине, пророчески звучат строки Гоголя: …«город наш украсился, благодаря попечению гражданского правителя, садом, состоящим из тенистых, широковетвистых дерев, дающих прохладу в знойный день», и что при этом «было очень умилительно глядеть, как сердца граждан трепетали в избытке благодарности и струили потоки слез в знак признательности к господину градоначальнику»…
Дом Бергхайма (слева) и здание Библейского общества (справа)
Свое европейское обличье городской сад получил уже при англичанах в 1928 году, когда его полностью перепланировали соответственно проекту Клиффорда Холлидея, поставив попутно фонари в стиле арт-деко. В то же время по сторонам сада одно за другим выросли правительственные административные здания – мэрия, Банк-оф-Палестина, главпочтамт.
В годы разделенного Иерусалима старый городской сад находился почти что на границе, являл собой довольно печальное зрелище, и был в полузапустении. Новую жизнь в него вдохнуло воссоединение города, а затем и перепланировка всего комплекса мэрии. Попутно сад переименовали в сад Даниэля (по имени одного из мэров города) и поставили в нем современную скульптуру в виде головы из алюминия и стали.
Помимо разрушенного во время перепланировки площади «Бейгельмахера», был отдан под снос небольшой дом, в котором помещалось консульство Франции. Несмотря на его почтенный возраст (на карте от 1864 его контуры очень хорошо просматриваются), дому Ситона (так называли его в последние годы по фамилии хозяина) не повезло оказаться на месте, где решили расчистить площадь между зданиями муниципалитета, названную именем почетного жителя города, господина Сафра.
Эта огромная по иерусалимским меркам площадь имеет нарядный и парадный вид. Она открыта с запада – со стороны улицы Яффо, и с востока, откуда открывается вид на Старый Город. В восточном конце площади расположена высокая трибуна, а в западном конце высажены деревья, служащие естественной колоннадой, через которую горожанин и гость города проходит в комплекс муниципальных зданий.
На площади Сафра проходят выставки под открытым небом, концерты, праздничные мероприятия, иногда на ней собираются демонстрации.
Открытость огромного – по иерусалимским меркам – пространства на запад и на восток подчеркивает единство городского ландшафта.
Слева от деревьев выходит узкой частью своей на улицу Яффо здание бывшей Русской больницы, называемое также зданием Авихайль. Оно является одним из самых старых домов на улице – постройка больницы на 54 койки по европейскому образцу состоялась в 1863 году. Это было первое госпитальное здание за стенами Старого Города, как, впрочем, и первая крупная стройка вне стен. Русское подворье – речь о котором пойдет в отдельной главе – стало первой ласточкой «выхода за стены», символического и очень важного расширения Города.
Здание русской больницы
В Русской больнице – название которой сохранилось высеченным на противоположном к улице Яффо фронтоне – лечили в основном православных паломников, стараясь не впускать в свои пределы католиков, протестантов и «всяких прочих шведов». После начала Первой мировой войны русские были изгнанные турецкими властями из пределов Иерусалима и больница перешла – ненадолго – под крыло турецкой военной администрации. После Первой мировой войны, в годы британского мандата, ей владел Американский Красный Крест. А после Войны за Независимость она стала служить военным госпиталем, помимо этого в здании располагались лаборатории Еврейского университета и больницы Адасса и морг, дурная слава которого придавала зданию мрачную репутацию проклятого дома, в подвале которого бродят души мертвецов.
Читать дальше