Александр Берзан - Кунашир. Дневник научного сотрудника заповедника. Лесной следователь

Вдоль побережья, над устьем речки, летит орлан! Я поднимаю бинокль… Орлан – однотонный, тёмно-коричневый. Крылья более узкие, чем у орланов-белохвостов. Туловище вытянутое, хвост необычно длинный. Краевые перья хвоста много короче, чем срединные. Этим, орлан похож на белоплечего, но… у его небольшой клюв. Это, вам – не «белоплечинский шнобель»!

– Белоплечий? – прикидываю я, – Молодой… Но, тогда, он должен быть, весь, в пестринах! А этот – чисто коричневый. А клюв?! Он – и у молодого белоплечего, должен быть как у тукана, из мультиков… Неужели, беркут? Скорее всего! Дыхан, один раз, показывал мне, в небе, беркута.

Орёл проходит в небе, над устьем, дальше. Я, заученным, коротким движением руки, сую бинокль в коробку футляра и перехожу по перекату, речку…

По краю речной террасы, я захожу в долину Тятиной. Лопухи, здесь, стоят – уже почти по пояс! Часто встречаются площадки медвежьих кормёжек.

– Так! – усмехаюсь я, – Пошла моя работа!

Вскоре, я вынимаю свой дневничок: белокопытник – триста пятьдесят восемь скусов, крапива – четыреста три, борщевик – четыре скуса, дудник – один скус…

– Хм! – качаю я головой, – Как много, он, крапивы ест! Все верхушки пообкусаны!

Вот и знакомый участок спелого, пойменного ивняка. Скоро будет моё дупло рыбных филинов! Я, его, в мае прошлого года сделал. Я раздвигаю руками зелёные зонты белокопытника перед собой и осторожно, прислушиваясь и приглядываясь к окружающему лесу, продвигаюсь в направлении дерева с дуплом рыбных филинов. Сейчас, я приближаюсь к нему снизу, со стороны устья речки. Получается, что по ходу движения, сначала – я подгребаю по лопухам, к дереву-присаде. Это – мощная ель, растущая метрах в тридцати, по другую сторону полянки.

– Интересно! Посещают, филины, моё дупло? – думаю я, – Или нет? Надо посмотреть!

Я протягиваю руку вперёд, чтобы отодвинуть очередной зелёный зонт – и вижу на нём большие, белые кляксы.

– О! Помёт! – радуюсь я, – Птичий помёт!.. Свежий! Последний дождь его не смыл! Значит – уже, после него…

Значит, рыбные филины часто сидят в кроне этой ели! Обжили-таки, моё дупло!!!

Я так рад, этому! Это дупло – полностью, дело моих рук. Так приятно, когда твой труд оказывается востребованным…

Всё-также, по лопухам, я подгребаю к дереву с дуплом. По свисающему до земли, полуобломанному суку, я взбираюсь на ствол «ивового баобаба», под самое дупло. Теперь, от моего лица до нижнего края дупла – два метра расстояния. Я вижу, что края входного отверстия ободраны! Красноватая кора ивы неряшливо свисает, узкими лохмотьями, по бокам входа.

– Это, она – когтями?! – я, пока на расстоянии, внимательно изучаю красные завитки ивовой коры, – Пыталась расширить вход?!.. Ну, да! Конечно! Низ входа – узкий!

При создании дупла, прошлой весной, я не обратил внимания на то, что вход в дупло, в своей нижней части, сужается в узкую щель.

– Как я, этого, сразу не заметил?! – корю я себя.

Я вытягиваю руки вверх и едва дотянувшись, берусь пальцами за край входа. Свободно повиснув в воздухе, я подтягиваюсь на руках, как на турнике и забираюсь в дупло…

Птицы в дупле нет. Только древесная труха, на днище, утрамбована широким углублением, по размеру сидящей птицы.

Устроившись поудобнее в дупле, я вытаскиваю из ножен свой тесак и начинаю подрубать белую, живую древесину ивового баобаба, расширяя низ входного отверстия…

– Вот!.. Так-то будет получше! – разговариваю я, сам с собой, – И не просто получше, а значительно лучше!

Как я понимаю, в этом году филины используют моё дупло только иногда, до кладки дело не дошло. Или доходило? Да кладка погибла? Откуда я знаю…

Я выглядываю из дупла наружу, чтобы посмотреть вокруг, на природу. Высоко над землёй, на уровне крон мощных ив, я чувствую себя так хорошо! Всё-таки, что-то в человеке есть, от обезьян…

– Пшиш! Пшиш! – слышу я, негромкие звуки.

Я поворачиваю лицо влево – в кроне соседней ивы перепархивают две птички. Бурые, с воробья размером, а спинки – ярко-жёлтые, апельсиновые!

– Пшиш! Пшиш – пшиш!

– Это же жёлтоспинная мухоловка!! – улыбаюсь я им, – Прилетели!

Коротко перепархивая по веткам, птички гоняются друг за другом. И пшикают друг на друга.

– Хм! Смешно, – улыбаюсь я, – Они не цикают, а пшикают!.. Чего, только, не бывает!

Я опускаю глаза вниз… и мой взгляд упирается в широкую, бурую спину медведя! Взрослый зверь кормовым ходом движется по пойме, метрах в тридцати от моего дерева. Я спокойно смотрю на него сверху, из филинячьего дупла…