Борис Вронский - По таёжным тропам. Записки геолога

К моменту возвращения в Ленинград осенью 1929 года экспедиция, помимо выявления ряда промышленных россыпей в бассейне Среднекана, установила наличие хорошей золотоносности в верховьях реки Утиной. Кроме того, в бассейне Среднекана было открыто Среднеканское золоторудное месторождение, сыгравшее своеобразную роль в деле быстрейшего развития края.

Весной 1930 года на Колыму отправилась вторая геологическая экспедиция, руководимая В. А. Цареградским — бывшим заместителем Билибина по первой экспедиции. Билибин остался в Ленинграде на камеральной обработке собранного геологического материала.

Поступившие от Цареградского сведения о новых золотоносных площадях в бассейне Оротукана, ряде левых притоков Колымы, бассейне Гербы, Бахапчи и Теньки помогли Билибину дать блестящий прогноз перспектив дальнейшего освоения края и составить план золотодобычи с распределением ее по годам в бурно нарастающем темпе. Это были не беспочвенные соображения о возможных потенциальных богатствах края, а конкретные, воплощенные в точный язык цифр, планы прироста запасов и металлодобычи на ряд лет вперед. Вот почему мы считаем Юрия Александровича Билибина первооткрывателем природных богатств обширнейшей территории Охотско-Колымского края, несмотря на то, что небольшие россыпные месторождения золота были известны и до него.

Но в то же время не правы и те, кто старается принизить роль первых скромных тружеников, энтузиастов-одиночек, которые в труднейших условиях проникали в глубь огромной безжизненной территории, терпели лишения и рисковали жизнью, а временами и жертвовали собой.

Они жили в другую эпоху, обладали иной, узко собственнической психологией, но в то же время были носителями той искорки, которая заставляет человека в неугасимой Страсти стремиться вперед в вечных поисках нового. И мне кажется, что имя Юрия Яновича Розенфельда должно занять почетное место среди первооткрывателей Охотско-Колымского края. Ведь если бы хоть одна из намечавшихся по его ходатайству экспедиций состоялась, золотоносность Колымской территории несомненно была бы установлена на несколько лет раньше.

1 июля 1931 года пароход «Днепрострой», на котором вместе с работниками «Цветметзолото» ехала наша экспедиция, вошел в бухту Нагаева.

С жадным любопытством рассматривали мы открывавшуюся перед нашими глазами панораму. По небу медленно плыли мрачные, темные, переполненные влагой облака, которые время от времени разражались мелким моросящим дождем. По обеим сторонам длинной, узкой бухты высидись покрытые лесом и зарослями кедрового стланика каменистые склоны угрюмых сопок. Вершины их утопали в сыром густом тумане. Кое-где на склонах белели большие пятна нерастаявшего снега.

Впереди показался маленький невзрачный поселок. Загремела якорная цепь, и пароход остановился в полукилометре от берега. Все мы жадно стремились на землю после долгого восьмидневного пребывания на пароходе.

Плавание наше проходило в довольно тяжелых условиях. Представление о них может дать выдержка из заключения бригады «Цветметзолото»: «Днепростроем» прибыло 1269 человек. Лошадей на пароходе было доставлено 317. Народ был размещен в четырех трюмах… Некоторая часть едущих осталась тем не менее без места и оказалась на палубах, где устроилась либо под кунгасами, либо соорудив себе навесы из кип сена.

Кухня находилась на корме, проход к ней был очень затруднительным — над отверстием в трюме. Обеды и ужины выдавались только отсюда, что приводило к постоянным беспорядкам, спорам, ругани. Нормы питания были достаточными, но очень однообразными. Ежедневно щи из кислой капусты с кашей на обед и каша на ужин…»

Несмотря на примитивность быта, мы, в общем, чувствовали себя недурно. За время пути члены экспедиции ближе познакомились друг с другом. Развлекались как умели. Вначале эти развлечения носили подвижный характер — прыжки, борьба, различные спортивные упражнения. Затем наступил период увлечения шахматами. Был организован шахматный турнир. Любители карточной игры с увлечением сооружали многочисленные вариации пулек. Каждый как мог проводил часы вынужденного досуга. А вокруг расстилалась теряющаяся в сероватой дымке тумана зеленоватая, покрытая рябью невысоких волн поверхность моря. Иногда туман настолько сгущался, что видимость не превышала десятка метров, и тогда пускалась в ход сирена, издававшая через определенные интервалы глухие басовитые звуки.