Агата Чернышова - Нежить и некромант

Здесь не спрашивают о цели пути и метрику не просят. Кем назовёшься, тем и прослывёшь.

Если инквизиторы не нагрянут. А с полицией уж как-нибудь здесь договорятся. Хорошие отношения в подобных местах ценят дороже буквы закона.

И снова испугало Миджину не это место как таковое, а то, насколько быстро она всё это считала, едва переступив порог.

В воздухе за пределами постоялого двора пахло чем-то холодным, как сталь клинка. И окончательным, как надгробие.

Внутри же постоялого двора этот запах почти не ощущался. От каждого угла веяло безопасной ленивой сытостью.

– Вещи кинем и в замок! – бросил Салбатор через плечо, обращаясь к ней. Петер вжал голову в плечи и ссутулился.

– Зачем в замок? – прошепелявил он. – Там в подвалах до сих пор бродит дух Графа-Кровосмесителя. Того самого, который замучил тысячу дев.

– А за пределами рыщут псы Инквизиции. Их бойся больше, они сейчас посильнее любого призрака, – фыркнул Салбатор, но с Миджиной переглянулся.

«А я сразу понял, что он это», – говорил его взгляд.

Миджина прислушалась к ощущениям, присмотрелась к Петеру Болдеру, высокому и тщедушному, будто застенчивому, но со странным блеском почти прозрачных глаз. Он явно что-то недоговаривает, но на убийцу непохож! Впрочем, что она может знать о внешности убийц!

И сразу потянуло вечерней сыростью. Постоялый убогий двор исчез, слуха коснулись пения цикад и негромкий шелест листвы. И темно вокруг стало: фонари в округе, как сговорившись, сегодня не светили.

– Домнишоара, – пропел голос. Он пытался казаться иным, но пришепётывание было ненатуральным, не как у этого странного Петера. – Могу я узнать у вас путь?

И всё. Дальше боль, жар, холод и липкая жижа на пальцах, оказавшаяся её кровью. Надо же, Миджина даже не успела прижать рану руками!

– Пустите меня! Кто вы такие? – скулил Болдер и пытался оглядываться, чтобы при случае позвать на помощь. Не угадал, в таких местах люди не лезут в дела ближнего.

Себе дороже, вот и сейчас парочка, сидевшая у очага, отвернулась и уткнулась в стаканы.

– Замолчи, – шикнула она на Болдера и сама себе удивилась.

Такой ненавистью дышали её слова, что Болдер и впрямь заткнулся, метнувшись ближе к Салбатору. Понял, дурачок, что там безопаснее.

Живое к живому тянется. Это Миджина тоже усвоила, и мысль наполняла её горечью больше прочих.

Всё вокруг живо или мертво окончательно. А она ни то ни сё.

– Заходите, я скоро приду. А ты сиди смирно, я за неё не ручаюсь, – хмыкнул Салбатор, его губы расплылись в довольной улыбке, и вскоре он закрыл дверь первой попавшейся свободной комнаты с другой стороны.

Но не запер.

«Можно сбежать», – вяло шевельнулась мысль, но что-то Миджину останавливало. Страх? Нет, явно, не он.

Скорее осознание того, что есть силы, способные вернуть её к некроманту. А если таковых нет, тем же хуже для неё.

– Это ты убиваешь девушек? – не оборачиваясь, спросила Миджина пленника.

Так и стояла к нему спиной, безоружная, прикрытая от удара тонкой тканью дорожного плаща. Но она знала: попытается мужчина напасть, она почувствует это раньше, чем Петер занесёт руку для удара.

Мир так просто теперь её не отпустит. Вернулась – терпи. Нужна, значит, Создателю.

– Нет, – твёрдо ответил Петер и не шелохнулся. Отошёл к окну, с тоской смотря на землю. С высоты третьего этажа падать больно. И чревато.

А Петер храбрым не был. И безумным тоже.

Миджина почти услышала его колебания и успокоилась. Не врёт, стало быть.

– Я убил, домнишоара, – внезапно сказал он таким тоном, что она обернулась. – Но не девушек. И у меня на то были веские причины. Убивать то, что создал, нормально. Привёл в мир создание – забери его в свой час. Верно, домнишоара?

Салбатор шёл быстро, засунув руки в карманы брюк. Ссутулился, чтобы слиться с толпой. Его рост слишком большой для обывателей, а ненужное только внимание привлекает.

Особенно он тяготился чужими взглядами теперь, когда шёл переговорить с кое-кем из прошлой жизни. Тем, кто может узнать даже то, что и Инквизиции невдомёк.

Впрочем, Барнеби когда-то и сам состоял в Святом Ордене, а туда без способностей не отбирают. И ревность к воле Создателя совсем не самая главная из них.

– Так-так… От тебя мертвечиной несёт, – протянул старый приятель, стоило Салбатору сесть напротив за столик в таверне «Гнилой Зуб». Странное название для харчевни, но только на первый взгляд.

Здесь собиралась нечисть. Отщепенцы, которыми добропорядочные граждане пугали непослушных детей. По иронии Создателя все, кого здесь и в подобных заведениях встречал Салбатор, служили местным властям. И подчас заменяли собой эти самые власти.